– Объяснить не могу, информации не хватает. Я только предполагаю, что есть какая‑то связь между Настей Мироненко и Химиком.

– Это и ежу понятно... Хотелось бы поподробнее. Какая связь? Почему Химик проявляет к девочке интерес с перерывами в несколько лет? И где вообще сейчас Настя Мироненко?

– Это хорошие вопросы, но...

– Она хотя бы жива?

– Жива.

– А что это ты мне так уверенно отвечаешь? Во всем остальном ты не уверен, а тут?..

– Потому что если бы она умерла, то Химик не стал бы оставлять в Волчанске своего человека.

– Ты про того психа, который порезал Белова?

– Именно. Он сидит там и ждет Настю Мироненко.

– Чтобы убить?

– Не знаю.

– Бред какой‑то, – сказал Директор еще раз. – Надо взять этого психа, хорошенько обработать и вытащить из него всю информацию. Ты вернешься в Волчанск сегодня, чтобы не терять контроль над ситуацией, а завтра я отправлю к тебе Лапшина и еще пару людей.

– Дюка?

– Нет, с Дюком пока... – и Директор сделал жест, означавший нежелание обсуждать Дюка. – Морозову к тебе отправлю. Закончат они сейчас с Лапшиным одно дельце – и к тебе. Морозова тебя устраивает?

– Морозова меня очень устраивает, – кивнул Бондарев и подумал, что если Директору не жалко бросить в Волчанск еще и Морозову, то это дело для Директора становится все важнее и важнее.

– У меня есть один глупый вопрос, – сказал Бондарев, чтобы перевести разговор в нейтральное русло.

– То есть ты думаешь, что другие вопросы были умными?

– Спрашивали в основном вы, а я отвечал. Так вот... У Крестинского есть брат? Старший?

Директор на миг задумался и потом сказал:

– Нет.

Сказано это было не слишком уверенно, но Бондарев поторопился облегченно вздохнуть:

– Вот и мне так казалось... Значит, это у Белова все‑таки бред...

– А Белов здесь при чем?

Бондарев подробнее изложил свой разговор с Беловым в больнице и подытожил:

– Все‑таки бред. Естественно, а то ведь...

– А то получается, что в Волчанске на Химика работает брат Крестинского? Что Крестинский и Химик настолько тесно спелись? Что Химик с помощью своих штучек постепенно начинает управлять Крестинским и всеми его делами? Крестинский‑то сам не подарок, а если ему в голову залезет еще и этот... Нет, не надо мне таких новостей, спасибо.

– А кому нужны такие новости? Просто других‑то нету. Смотрите сами. Малик выполнил в девяносто втором году работу для Химика, а несколько лет спустя рассказал об этом Крестинскому. Я уж не знаю, сумел ли Крестинский в этом во всем разобраться, но если разобрался, то Настя Мироненко – это такая непонятная точка пересечения интересов Крестинского и Химика. Что, если именно в этой точке они вышли друг на друга и договорились? Ведь Крестинский узнал историю Черного Малика на несколько лет раньше нас...

– Интересно, какое имя Малик назвал Крестинскому... – проворчал Директор. – Тебе‑то он соврал. Или не соврал...

– Как это не соврал? – удивился Бондарев. – Я же говорю – он мне про Великанову говорил. А оказалось, что...

– Видишь ли. – Директор снова попытался покачаться в кресле, снова наткнулся на негнущуюся спинку и нахмурился. – Я тут поговорил со специалистами... Химик увлекался многими вещами. В том числе он увлекался гипнозом.