Однако, чтобы сделать такое, седому потребовалось снять левую руку с плеча Лены Стригалевой. Мгновение спустя этой левой руке уже некуда было лечь – она рассекла пустоту, поскольку девушки на месте не было.

Она сделала два шага вперед и оказалась между седым и Бондаревым. Как раз на линии огня.

Бондарев махнул ей рукой: «Пригнись!» – Но она как‑то нерешительно замерла посреди коридора и стояла так еще некоторое время. Потом затрещали пистолеты, пули поспешно понеслись в оба конца коридора, и некоторые из них нашли свои цели.

Седой вытер кровь, сочившуюся из царапины на шее, и вытащил запасную обойму.

Лена Стригалева неуверенно села на пол, еще раз осторожно тронула рану в боку, зажмурилась от боли и потеряла сознание.

Бондарев шарил рукой вокруг себя, но нащупать пистолет так и не мог. Кровь из глубокой раны, рассекшей кожу от верхушки лба до затылка, заливала ему глаза, левая рука стала бесполезным кровоточащим поленом. Он приставил пальцы правой руки ко лбу, словно козырек, стер с век липкую темную жидкость, которая все текла и текла из него, словно из прохудившегося крана, увидел на полу оружие, потянулся к нему, но тут же кровь снова залепила ему глаза...

И тут же – в давящей как после взрыва тишине – он услышат щелчок вставшей на место обоймы. У Бондарева зачесалась переносица – на месте седого он выстрелил бы именно туда. Спокойно, без суеты.

Но в этот момент что‑то произошло. Какая‑то возня, вскрик, треск рвущейся ткани.

– Что ты делаешь? – безупречно вежливо для подобной ситуации спросил седой. – Миша, ну что же ты делаешь, а?

Судя по звуку, рыжий Миша снова бросился на седого и снова был с легкостью отброшен назад.

– Я не дам тебе сделать это с ней, – проговорил рыжий. – Ее вы не получите...

– Я тебя совершенно не понимаю, – с раздражением сказал седой. – Давай обсудим это после, хорошо? У меня сейчас есть неотложные дела.

В этот момент Бондарев схватил пистолет.

– Если бы в этом был какой‑то смысл, – вздохнул седой.

В следующий миг выстрел отбросил его назад. Потом пуля прошла поверх плеча седого и разбила стекло в номере 606. Седой поспешно перекатился в сторону и увернулся тем самым еще от двух пуль, пропевших в воздухе.

Теперь и Бондарев наконец наставил пистолет в сторону седого. Он нажал на спуск, пуля ударила в стену в полуметре от седого, но свою роль она сыграла – седой скрипнул зубами и отполз за угол.

Иса двинулся было следом, но Бондарев остановил его:

– Не спеши. Сейчас придет Лапша, и тогда вы этого гада выкурите... Один ты с ним не сладишь.

– Лапша не придет, – сказал Иса, наблюдая за углом коридора.

– Почему это?

– Он сейчас в другом месте.

7

Седой был расстроен, но не слишком. Это вообще было его характерной чертой – ни одну неудачу он не рассматривал как окончательное и бесповоротное поражение. Он всегда помнил о том, что завтра будет еще один день. И в этот день все может повернуться совсем иначе, нежели сегодня.

Тем не менее седому было обидно: все сорвалось буквально в последнюю секунду. Катастрофа случилась там, где ее не могло быть, где ее никто не ждал.

Седой долго не хотел отзываться на истеричные звонки Креста, долго списывал все это на дефекты надломленной психики. Оказалось, что слишком долго. Оказалось, что Крест не преувеличивал, а может быть, даже и преуменьшал глубину трещины, прошедшей в основании добротного плана.

Сейчас этот план разваливался на куски со страшной скоростью, и седой даже засомневался, возможно ли будет что‑то потом исправить и собрать заново. Однако сомнения не были ему присуши, и позитивный настрой возобладал.