4

– Самое мерзкое, – сказал майор. – Что тут и курить нельзя. Дай‑ка я пожую, что ли.

Бондарев протянул пачку сигарет и, пока майор вытягивал одну, спросил:

– Но ты все‑таки его подстрелил?

– Кого?

– Того гада.

– За которым я бежал?

– Да.

– Если бы у меня был пистолет с собой, мы бы никуда не бежали. Я бы его сразу положил. Всей обоймы не пожалел бы. У меня не было оружия с собой.

– И еще рука... – вспомнил Бондарев.

– Вот именно, – сказал майор, яростно тиская зубами фильтр сигареты. – Если бы у меня был пистолет...

– То есть он просто убежал... – неуверенно проговорил Бондарев, не зная, в чем ему опять сомневаться – в верности собственной памяти или в искренности Черного Малика в последние минуты жизни. «Мент, сучара, все же достал меня».

– Он убежал, – повторил майор Афанасьев. – Но он все‑таки добегался, да?

– Да.

– И сколько он получил?

– Он... Он покончил с собой.

– Хм.

Бондарев не знал, подходящий ли это момент и будет ли вообще такой момент.

– И что потом случилось с твоей женой?

Афанасьев опять не удивился.

– Она погибла. А Настя исчезла. Вот почему я говорю, что так, как раньше, уже никогда не было.

– Я хотел бы поподробнее поговорить об этом, – сказал Бондарев.

Афанасьев пожал плечами.

– Что это значит? – поинтересовался Бондарев.

– Может, хватит? Или писателям всегда мало? Меня просили помочь, но меня не просили выворачивать душу.

– Ты только что это сделал без всякого приказа.

– Просто такое настроение, – проворчал Афанасьев.

– Я так понимаю, что оно у тебя такое все последние два‑три года.

– Ну и что? К твоему маньяку это не имеет отношения...

– Меня интересуют не только маньяки.

– Ага, – сказал Афанасьев. – Наконец‑то.

– Что?

– Наконец‑то ты скажешь, что никакой ты не писатель.

– Допустим. И что?

– Ничего. Мне плевать, кто ты такой на самом деле. Просто я так понимаю, что у писателя должна быть привычка сидеть по полдня за столом и широкая задница от такой привычки. У тебя нет ни того, ни другого. У меня такое впечатление, что ты спортом занимаешься. Держишь форму. Ты случайно не...

– Стоп, – сказал Бондарев. – Тебе же плевать, кто я? Сам сказал.

– Сказал, – согласился Афанасьев.

– И мне кажется, существует только одна причина, по которой ты согласишься рассказать про смерть своей жены и про исчезновение Насти.

Афанасьев задумался, сжевал до половины сигарету и еле заметно кивнул.

– Эта причина – желание найти убийцу, – сказал Бондарев. – Так?

– Нет.

– Нет? – удивился Бондарев.

– Я не хочу его искать. Я не хочу знать, почему он сделал то, что сделал. Неважно. Уже неважно. Ты просто расскажи мне, как он умер. И пусть это будет хороший, подробный рассказ.

Глава 22

Слабое место

1

Мезенцев дорого бы дал за то, чтобы никогда не слышать эту историю. Точнее – чтобы никогда не слышать ее из уст Лены Стригалевой, дочери Генерала. А еще дороже он бы заплатил за то, чтобы больше никогда не видеть саму Лену.

Если бы ему какое‑то время спустя знакомый пересказал своими словами историю о том, как дочь Генерала решила отомстить Жоре Маятнику за смерть отца, как Жора ее раскусил и отомстил сам за себя.