Ужель посмеешь ты клеймить меня сурово.

 Как будто в праздности я трачу жизнь мою?

 Иль мозга моего не тягостней работа,

 Что если б землю рыл я с заступом в руках,

 Иль меньше я тружусь, чем пахарь на полях,

 И на лице моем не те же капли пота?

 Устал я, как мужик, измученный в страду

 Не острою сохой, а мыслию свободной

 На поле умственном взрывая борозду,

 И ты назвал игрой мой подвиг благородный!

 Клотальдо.

 Наш мир по-прежнему отчаяньем объят...

 Нам груды книг твоих души не утолят.

 Бесплодных ваших дум нас не согреет пламень.

 Нет! Бога жаждущим – ты Бога не открыл.

 Зачем и как нам жить – глупцов не научил.

 Просили хлеба мы – вы подали нам камень.

 Базилио.

 Безумец, не оно ль, не знанье ли дает

 Вам, недостойным, власть над вечною природой.

 Не просветило ли сознаньем и свободой

 Оно ваш темный ум? Свершая свой полет

 Высоко над толпой, над скованным народом.

 Из состраданья к вам, наука мимоходом.

 Кидает в дальний мир небесные дары.

 В ответ звучат лишь крики черни:

 «Готовьте ей венки из теней,

 Готовьте плахи и костры!..»

 Двуногий зверь, слепой и вечно полный страха,

 Ты прозябал в лесах, но знание пришло.

 Благое, светлое, и подняло из праха

 И к звездам блещущим победно вознесло —

 Твое поникшее, угрюмое чело.

 И в нем ли пользы нет – коль ставите вы гранью

 Лишь пользу жалкую – божественному знанью!

 Клотальдо.

 О горе, горе вам, вожатаи-слепцы,

 Учители, пророки, мудрецы;

 Вас слишком позднее раскаянье постигнет.

 И задохнетесь вы от пыли мертвых книг.

 Теперь уж скорбь томит, но в тот ужасный миг

 Она безумного отчаянья достигнет!

 Тогда вы молвите горам в предсмертный час:

 «Падите, горы, скройте нас!»

 Базилио.

 Я на посту моем останусь до конца;

 Пред истиной дрожат лишь слабые сердца.

О, как бы ни были мне тягостны страданья

 От беспощадного, правдивого сознанья —

 Я в разум верую и не страшусь его.

 И громко исповедую науку.

 И за нее готов пойти на смерть и муку.

 Как за Спасителя и Бога моего!..

 Клотальдо.

 Прости, я говорил с невольным раздраженьем.

 Окончим спор... Король, боюсь я одного.

 Что может Сильвио, питомца моего,

 Похитить у меня ваш мир, объятый тленьем...

 О, только молви: «нет», уйми мой страх в груди.

 И, если не меня, – хоть сына пощади.

 Базилио.

 Благодарю тебя за преданную службу.

 Но я прошу – как царь и любящий отец —

 Теперь в последний раз ты докажи мне дружбу

 С царевичем скорей вернитесь во дворец.

 Клотальдо.

 О, сжалься, сжалься, друг, над нами.

 Ужели в бездну мой цветок

 Я брошу старыми руками

 Чтоб растерзал его волнами

 Ваш мутный, бешеный поток!

 Базилио.

 Он сын мой.