– Подвинулся.

– Это, сэр, объяснять…

– Ну, сэр, ну!

– Запрещено! – прошептал таинственно рассказчик.

Англичанин взрадовался, сжал благодарно руку коварного соотчича и с этой минуты успокоился.

– Наконец-то, наконец, есть логика!

– Вы довольны, сэр?

– Доволен, сэр, доволен: тут есть логика, почему не объясняют!

Но, однако, в «Saturday Review» нам как-то вскоре довелось читать записки этого логического англичанина, где он опять высказывал сожаления, почему мраморный дворец в Петербурге не называется гранитным, а майский парад – апрельским.

Другой английский инженер, г. Миллер, взятый в плен в Крыму и живший в Пензе, где он и погиб, провалившись там в канаву на тротуаре Лекарской улицы, никак не мог осмелиться пойти на базар. Его пугала доска, во главе которой стояло слово: «запрещается». Слово это пленный понимал, но дальнейшего, что было написано, не мог уразуметь и отказался совсем налагать на базар ногу.

– Я не могу нарушить закон и попасть в беду, – говорил он, вовсе и не подозревая, что конечная беда ждала его на тротуаре Лекарской улицы.

От запрещений удавалось спасаться только там, где запрещения угрожали убытками самим запретителям. Так, не Бог весть в какие давние годы одному из администраторов некоторых малороссийских земель пришло в голову запретить пахать землю обыкновенными и общеупотребительными в том крае малороссийскими плугами потому-де, что эти плуги тяжелы и несовершенны и требуют много лишней силы.

Администратор выписал английский плужок Смайля и решил по нем перестроить все пахотные орудия в Малороссии. Сказано и сделано: плужок привезен и выставлен на поле, согнаны туда с окрестных деревень крестьяне, и назначена публичная проба «для наглядного убеждения крестьян в несомненных превосходствах смайлевского плужка»

Народ и начальство, и плуг Смайля, и плуг малороссийский, и шесть пар волов – все на месте, и началась проба.

Запрягли шесть пор волов в нарочно, конечно, выбранный самый тяжелый малороссийский плуг и погнали борозду.

Идут понурые, соловые волы, тянется тяжелый плуг и глубоко взрезывает грудь земли; идут шесть погонщиков и орут: «гой-гей! цобэ! цоб!»

Администратор и власти смеются – народ ничего.

Прогнали борозду, отпрягли переднюю пару волов и заложили ее в плуг Смайля; немец, доставивший плужок, взялся за рукоять; волам вскинули на рога «налыгач», и пошла другая борозда рядом с первою – борозда поуже и помельче, но все-таки хорошая борозда.

– Видите! – кричит мужикам радостный администратор.

– Видымо, ваше осиятельство, видымо! – отвечают мужики, совсем недоумевая, чему тот радуется.

– Хорошо небось?

– Добрэ, ваше осиятельство, добрэ!

– Хотите таким плужком пахать?

Молчание.

– Что же вы? Хотите или нет? А? Да что же вы молчите, канальи?

Мужики «чухаются».

– Ну, так я же вам запрещаю на ваших чертовщинах пахать, а вот этот немец научит вас, как делать такие плужки, Слышите?

– Чуемо, ваше осиятельство, чуемо.

– И согласны?

– Да цэ як зволыте, ваше осиятельство.