Но
чаще всего, особенно в наше время, о чрезвычайно плодовитом - хотя и
страдающем поэте или художнике - существует твердое убеждение, что он хотя и
существо "высшей породы", но должен быть безоговорочно причислен к
"классическим" невротикам, что он - человек ненормальный, который
по-настоящему никогда не желает выйти из своего ненормального состояния;
словом, проще говоря, он - Страдалец; с ним даже довольно часто случаются
припадки, когда он вопит от боли, и хотя он упрямо по-детски отрицает это,
но чувствуется, что в такие минуты он готов прозакладывать и душу, и все
свое искусство, лишь бы испытать то, что у людей считается нормой,
здоровьем. И все же продолжают ходить слухи, что, если кто-то, даже человек,
искренне любящий, силком ворвется в его неприютное убежище и станет упорно
допрашивать - где же у него болит, то он либо замкнется в себе, либо не
захочет, не сумеет с клинической точностью объяснить, что его мучает; а по
утрам, когда даже великие поэты и художники обычно выглядят куда бодрее, у
этого человека вид такой, будто он нарочно решил культивировать в себе свою
болезнь, - вероятно, оттого, что он при свете дня, да еще, возможно, дня
рабочего, вдруг вспомнил, что все люди, включая здоровяков, постепенно
перемрут, да еще и не всегда достойно, тогда как его, этого счастливчика,
доконает "высокая болезнь" - лучший спутник его жизни, зови ее хворью или
как-то иначе. В общем, хотя от меня, человека, семья которого, как я уже
упоминал, потеряла именно такого художника, эти слова могут быть восприняты
как предательство, но скажу, что никак нельзя безоговорочно отрицать, что
эти слухи, вернее сплетни, и особенно все выводы, безосновательны и не
подкреплены достаточно убедительными фактами. Пока был жив мой выдающийся
родич, я следил за ним - не в переносном, а, как мне кажется, в самом
буквальном смысле, - словно ястреб. С логической точки зрения он был
нездоров, он д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о по ночам или поздним вечером, когда
ему становилось плохо, стонал от боли, звал на помощь,! а когда
незамедлительно подоспевала помощь, он о_т_к_а_з_ы_в_а_л_с_я просто и
понятно объяснить - что именно у него болит. Но даже тут я решительно
расхожусь с мнением признанных авторитетов в этой области, с учеными, с
биографами и особенно с правящей в наши дни интеллектуальной аристократией,
выпестованной в какой-нибудь из привилегированных психоаналитических школ; и
особенно резко я с ними расхожусь вот в чем: не умеют они как следует
слушать, когда кто-нибудь кричит от боли. Разве они на это способны? Это же
глухари высшего класса. А разве с т_а_к_и_м слухом, с т_а_к_и_м_и ушами,
можно понять по крику, по звуку - откуда эта боль, где ее истоки? При таком
жалком слуховом аппарате, по-моему, можно только уловить и проследить
какие-то слабые, еле слышные обертоны, - даже не контрапункт, - отзвуки
трудного детства или "неупорядоченного либидо". |