|
Впрочем, "уверенность" - не то слово. Скорее похоже, что я надеюсь получить приз "лучшего любителя самобичевания" или диплом за повышенную выносливость. А я просто в_с_е з_н_а_ю, как редактор своих прежних неудачных попыток: в течение одиннадцати лет я пытался описать Симора, и только теперь я понял, что любое умолчание тут противопоказано. Более того: начиная с 1948 года я написал - и демонстративно предал сожжению - больше десятка очерков и рассказиков, очень недурных и вполне увлекательных, хотя мне не следовало бы так хвалить самого себя. И все это был не Симор. Только попробуй чего-то про него н_е_д_о_г_о_в_о_р_и_т_ь - и все п_е_р_е_р_о_д_и_т_с_я, обернется ложью. Может быть, даже художественной ложью, иногда даже прелестной ложью, но - л_о_ж_ь_ю. Надо бы еще посидеть часок-другой. Э_й, т_ю_р_е_м_щ_и_к, п_р_о_с_л_е_д_и, ч_т_о_б_ы э_т_о_т т_и_п н_е л_е_г с_п_а_т_ь! Ведь, в общем, он вовсе не походил на какую-то химеру. Руки, например, у него были чудесные. Не хочется сказать "красивые", чтобы не впасть в отвратительный штамп "красивые руки". Ладони широкие, мускул между большим и указательным пальцем очень развит, неожиданно "крепок" (к чему тут кавычки? Да не напрягайся ты, Бога ради!) - и все же пальцы у него были даже длинней и тоньше, чем у Бесси, так что средние пальцы хотелось измерить сантиметром. Задумался над последним абзацем. Вернее, над тем, с каким внутренним восхищением я это написал. До какого предела, спрашиваю я себя, брату позволено восхищаться руками старшего брата, чтобы кто-то из современных умников не приподнял брови? "Был я молод, папа Уильям" [22] и всегда во всех кругах, к которым я принадлежал, много болтали о моей нормальной гетеросексуальности (не считая некоторых, если можно сказать, перерывов). А сейчас, может быть, чуть-чуть насмешливей, чем следует, я вспоминаю, как Софья Толстая во время супружеских, не сомневаюсь, вполне оправданных ссор, обвиняла отца своих тринадцати детей, пожилого человека, по-прежнему докучавшего ей каждую ночь их совместной жизни, что у него есть "гомосексуальные наклонности". Но я считаю Софью Толстую поразительно неинтересной женщиной, да и по своей конституции я так устроен, что каждый мой атом подсказывает мне, что чаще нет дыма без клубничного желе, а вовсе не "без огня". Но я твердо уверен, что в любом, хорошем, дурном или даже будущем прозаике, заложено - и безусловно - что-то "андрогинное". И мне думается, что если такой писатель похихикивает над собратьями по перу, на которых он мысленно видит женскую юбку, то ему самому грозит вечная погибель. Больше я на эту тему распространяться не стану. Именно такая доверительность легко может вызвать всякие Смачные Кривотолки. |
