Изменить размер шрифта - +
Обычно я отказывался играть с ним на университетских кортах, так как
боялся, что кто-нибудь из моих или же е г о приятелей - или,   не  дай  бог,
кто-то из его ехидных коллег, - увидит его, так сказать, в действии, поэтому
мы обычно уезжали на корты Рипа или на Девяносто шестую улицу, на старый наш
корт. И, совершенно зря, я придумал бессмысленную уловку - хранить ракетку и
теннисные туфли не в колледже, в моем шкафчике, а дома. Тут было только одно
преимущество.  Обычно  дома  все  выражали  мне  особое  сочувствие,  пока я
переодевался  для  тенниса,  и  нередко  кто-нибудь из моих братьев и сестер
сострадательно  провожал  меня  до  самых дверей и молча ждал, пока подойдет
лифт.
     Во всех карточных играх без исключения, - будь  то  покер,  винт, вист,
кассино, свои козыри, Кинг, ведьма, - он был просто невыносим. На игру вроде
"дурака"  еще можно было смотреть. Обычно в "дурака" мы играли с близнецами,
когда они были совсем маленькими, и Симор постоянно им подсказывал, намекал,
чтобы они спросили - есть  ли  у  него  нужная  им  карта,  а  то и нарочно,
покашливая,  давал  им  подглядывать  в  свои  карты.  В покер он тоже играл
фантастически. Когда мне было восемнадцать - девятнадцать,  я,  втайне,  изо
всех  сил, но довольно бесплодно, старался стать "душой общества", настоящим
"светским  денди",  и  часто  приглашал друзей играть в покер. Симор нередко
участвовал  в  этих сборищах. Но надо было прилагать немало усилий, чтобы не
догадаться,  что у него руки полны козырей, потому что он сидел и ухмылялся,
по словам моей сестры, как Пасхальный Кролик с полной корзиной крашеных яиц.
Бывало и того хуже: у него была привычка - имея   на  руках  флеш  или  даже
флеш-рояль,  а  может  и совсем чудесные карты, он ни за что не бросал вызов
противнику, если тот ему нравился, хотя у того на руках были одни десятки.
     В  четырех из пяти уличных игр он был просто шляпой. Когда мы учились в
начальной  школе  и  жили  на  углу  Одиннадцатой  и  Риверсайд-Драйв,  там,
где-нибудь  в переулках, после обеда собирались команды (волейбол, хоккей на
роликах),  но  чаще  всего  на довольно большой лужайке, где около памятника
Кошуту  выгуливали  собак,  мы играли в футбол или регби. В регби или хоккей
Симор  имел  привычку,  очень  раздражавшую,  как  ни странно, товарищей его
команды:  он  бил  сильно,  часто  великолепно,  а  после такого удара вдруг
останавливался,  давая  вратарю  противника время занять выгодную позицию. В
регби  он играл очень редко и только, если в какой-нибудь команде не хватало
игрока.  А  я  играл  постоянно.  Я  не  против  грубости, только здорово ее
побаиваюсь,  а  потому  у  меня не было другого выбора, как играть самому. Я
даже  организовывал  эти  проклятые  игры. В тех редких случаях, когда Симор
тоже играл в регби, трудно было предсказать - будет  ли это на пользу или во
вред  его  команде. Чаще всего его первым из нас принимали в команду, потому
что  он  был  очень  гибкий  и  словно  родился  для передачи мяча. Когда он
оказывался с мячом посреди поля и не начинал вдруг сочувствовать нападающему
из  команды  противника,  тогда все шло на пользу его команде.
Быстрый переход