|
Этот манифест, где содержались и другие, менее серьезные требования, поверг Версаль*, и прежде всего OEil de Boeuf*, в замешательство. Он дал его элегантным острословам заглянуть в будущее, куда господин Неккер отважился приоткрыть дверь. И если бы им Удалось одержать победу, то нетрудно догадаться, какой ответ последовал бы на дерзкое выступление Нанта. Но господин Неккер был кормчим, который во что бы то ни стало решил привести в гавань давший течь государственный корабль. По его совету король направил дело на согласование в Штаты Бретани с многозначительным обещанием вмешаться, если привилегированные сословия - дворяне и духовенство - воспротивятся требованию народа. И привилегированные сословия, безрассудно устремись к собственной погибели, разумеется, воспротивились, в результате чего его величество отложил созыв Штатов. Но - что бы вы думали? - привилегированные сословия не согласились на отсрочку, отказались склониться пред властью суверена и, полностью игнорируя его волю, продолжали готовиться к открытию Штатов с твердым намерением провести выборы по-своему и несмотря ни на что гарантировать неприкосновенность своих привилегий и возможность продолжать грабить народ. Одним ноябрьским утром, прибыв с этой новостью в Гавриияк, господин Филипп де Вильморен, студент ренской семинарии и популярный член литературного салона, в сонной бретонской деревушке узнал о событии, которое распалило его и без того сильное негодование. Егерь маркиза де Латур д'Азира только что застрелил в Мепонском лесу за рекой местного крестьянина по имени Маби. Бедняга попался на месте преступления - вынимал из силка фазана, и егерь поступил в строгом соответствии с приказанием своего господина. Разъяренный актом безжалостной тирании, господин де Вильморен вызвался довести дело до сведения господина де Керкадью. Маби был его вассалом, и Вильморен надеялся склонить сеньора Гавриияка по меньшей мере потребовать денежной компенсации вдове и трем сиротам за смерть кормильца. Но поскольку Андре-Луи был ближайшим другом, почти названным братом Филиппа, то именно к нему прежде всего и отправился молодой семинарист. Он застал Андре-Луи в длинной, низкой, отделанной белыми панелями столовой Рабуйе - дома, где он жил с младенчества, - и, крепко обняв друга, оглушил его обвинением в адрес маркиза де Латур д'Азира. - Я уже слышал об этом, - сказал Андре-Луи. - Ты говоришь таким тоном, словно не находишь в этом ничего удивительного, - упрекнул его друг. - Я не способен удивляться зверским поступкам, совершенным зверем. А то, что де Латур д'Азир - зверь, известно всем. Со стороны Маби было весьма глупо воровать у него фазанов. |
