ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой мисс Минг проявляет прежнюю неприступность

Если кто из обитателей Края Времени и считал, что загадочный путешественник, объявивший себя Спасителем, без промедления приступит к осуществлению своего грандиозного плана, то он обманулся, ибо, захлопнув за собой люк, мистер Блюм больше не выходил из своей машины, убогой и неказистой, по мнению знатоков.

Обитатели Края Времени постоянно наведывались к необычному кораблю, но все их усилия привлечь внимание таинственного пришельца не приносили успеха. Не помогали ни дружеские приветствия, ни стук по корпусу корабля, ни оглушительный фейерверк, ни даже самое сильное средство: променад очаровательных дам в смелых одеждах перед иллюминаторами машины.

Мистер Блюм, Пророк, Спаситель, Огненный Шут, как нарочно, не появлялся. Любители ярких зрелищ недоуменно разводили руками: ни обещанного пожара, ни взрывов, ни даже грохочущего неба над головой. Дошло до того, что стали раздаваться недовольные голоса, одни – обвинявшие пришельца в недопустимой пассивности, другие – подозревавшие, что Доктор Волоспион излишне приукрасил возможности незнакомца.

– Все это выдумки Доктора! – так прямо и заявила Миледи Шарлотина Оборотню О'Кэле, с которым завтракала на склоне небольшого холма, возведенного Герцогом Квинским рядом с загадочным кораблем. Отведав листик салата, она продолжила: – Вы же знаете, дорогой, о пристрастии Доктора к монахам, ламам, гуру.

Оборотень О'Кэла, пребывавший на этот раз в обличье гигантской полевой мыши, перестал грызть лимон и недоуменно ответил:

– Не припоминаю таких животных.

– Это не животные, это люди, только особые. Мне о них рассказывал Лорд Джеггед, да только я почти все забыла. Скажу одно: Доктору уж очень хотелось, чтобы этот пришелец оказался гуру, вот он и выдал его за таинственную персону, а мы и уши развесили.

– Но мисс Минг подтвердила его слова.

– Мисс Минг! – Шарлотина фыркнула. Заметив, что О'Кэла пожал плечами, она пояснила: – Мисс Минг горазда на выдумку. А кто, кроме нее, склонен к аффектам?

– Джерек. Он весьма бурно проявлял свои чувства, добиваясь благосклонности Амелии Ундервуд.

– Амелия – его идеал. Прекрасна, женственна, недоступна. Нет ничего недостойного в страсти Джерека к такой безупречной женщине, – побывав в Эпохе Рассвета, Шарлотина узнала о существовании романтических отношений и до сих пор при удобном случае старалась поразить собеседника своим соприкосновением с прошлым.

Не оценив вдохновенности Шарлотины, О'Кэла вернулся к разговору о незнакомце:

– Но и Абу Талеб подтвердил слова Доктора.

– Абу Талеб впечатлителен. Кроме того, он разбирается лишь в слонах.

– Кому же тогда по силам раскусить таинственного пришельца? – О'Кэла щелкнул зубами.

– Лорду Джеггеду. Он действительно знающий человек. Доктор Волоспион старается ему подражать, даже пытается соперничать с ним, да только впустую – до Джеггеда ему далеко. А ведь раньше ходили слухи, что между ними любовные отношения, которые Джеггеду вроде быстро наскучили. Впрочем, то только слухи, а сейчас не вызывает сомнения, что после очередного исчезновения Джеггеда Доктор не прочь занять его место в обществе, стать предметом всеобщего любопытства. Вот он и носится со своим мистером Блюмом, используя его как приманку.

– Мне кажется, он сумел преуспеть, – сказал О'Кэла, вытирая запачканные усы.

– Думаю, ненадолго, – Шарлотина вздохнула и пососала стебелек сельдерея. – Место Лорда Джеггеда ему не занять даже с помощью загадочного пришельца.

– Все же было бы интересно глянуть, как этот Спаситель начнет все разрушать.