В них шагал ты по дворцам!

         Но всего любимей там

         Ты, где мы царим всецело!

         Ну, живей, друзья, за дело!

         Хоть мала рука у нас,

         Так пожмем двумя зараз

         Руку сказочника-друга!

         Велика его заслуга:

         Он развел волшебный сад,

         Где найдет и стар и млад

         Тень, и отдых, и прохладу,

         Утешенье и отраду!

         Другом мы его зовем,

         В честь его мы песнь поем!

Во время ужина была получена на мое имя масса приветственных телеграмм. Оказывалось, что редкое празднество, данное в честь меня, нашло в стране сочувственный отклик, и это, конечно, сделало мою радость еще полнее. Мысль о том, как отнесутся в стране к этому празднику, боязнь осуждений угнетали меня во все время его, набрасывали на весь этот блеск и веселье туманный покров, и я отдавался своей радости лишь урывками. Но вот пришла первая телеграмма. Ее прислал Студенческий союз, и содержание ее рассеяло туман; на душе у меня просветлело. «Студенческий союз шлет Х. К. Андерсену свой привет по поводу сегодняшнего знаменательного торжества, благодарность за прошлое и лучшие пожелания будущего!» Теперь я знал, что университетская молодежь принимала участие в празднестве и моей радости. Затем последовали телеграммы от частного кружка копенгагенских студентов и от Ремесленно-промышленного общества города Слагельсе. Там вспомнили, что я провел в этом городе несколько лет школьной жизни и, таким образом, до некоторой степени принадлежу и ему. Потом были получены приветственные телеграммы от друзей моих из Орхуса, из Стеге и проч. Телеграмма следовала за телеграммой. Одну из них прочел бургомистр. Это был привет от короля. «Я и вся семья моя присоединяемся к сегодняшнему чествование Вас гражданами Вашего родного города и шлем Вам наши лучшие пожелания. Кристиан R.». Общество отозвалось на это восторженным «ура»; с моей души слетело последнее облачко.

Я был бесконечно счастлив, и в то же время мне пришлось убедиться в невозможности полного счастья здесь на земле, сознать, что все-таки я лишь жалкий смертный, подверженный всяким земным невзгодам. Меня мучила зубная боль, усилившаяся от жары и душевного волнения до невероятной степени. Тем не менее я прочел вечером для детишек сказку. Затем явились депутации от различных городских корпораций. Все они с факелами и развевающимися знаменами собрались на площади. Я подошел к открытому окну; отблеск от иллюминации и от факелов заставлял гореть все окружающее, площадь была запружена народом, грянула приветственная песнь…

Потрясенный душевно, изнемогающий телесно от страшной зубной боли, я не мог наслаждаться этой блаженнейшей минутой в моей жизни. Зубная боль была просто нестерпима; струя холодного ветра, дувшего из окна, сверлила и жгла мои челюсти, и я, вместо того чтобы отдаваться упоению этих минут, следил по печатному тексту песни – сколько еще остается петь куплетов! Я дождаться не мог конца этой пытки, которой подвергала мои зубы холодная струя воздуха. В эти минуты боль и дошла до своего апогея, когда же факелы погасли – унялась и боль. Ах, как я обрадовался! Всюду встречал я приветливые взгляды, все желали сказать мне доброе слово, пожать руку.