– Ты знаешь, как его ранили? – не поднимая головы и стараясь утихомирить крупную дрожь пальцев, спросила она.

– Неа. Видел только, как упал, когда на него замахнулись, а потом…

– Поняла. А чем били?

– Щитом… Наташа, не спрашивай, – умоляюще попросил мальчишка, – у меня сразу руки слабеют!

– Крови боишься? – пробормотала девушка, переживая собственные мурашки по спине, и вздохнула: – Как все мужчины…

– Нет, не боюсь. Просто страшно было… никогда не видел, чтобы ударили – и человек сразу упал.

– Подожди. Как ударили, если щитом? – спросила и поёжилась: ну она и садистка – спрашивать о таких подробностях!

– Так он краем! На коне как проедет! Как ударит!

Но Наташа теперь и сама видела, что кровоточит рана на виске воина, и безнадёжно обозлилась на себя, что не взяла средства перевязки. Знала же, что слышит звуки боя!.. Рациональное чутьё мрачно напомнило, что она в этом мире впервые, а значит – думать о том, что эти звуки наверняка должны быть связаны с битвой, не могла! Но Наташа продолжила обвинять себя в непредусмотрительности, отирая бегущую кровь из рваной раны на виске воина. И спохватилась! Зажала пальцами края раны, пригляделась. После чего крикнула Димке:

– Отвернись!

Изумлённый мальчишка отвернулся.

Куртка расстёгнута, так что Наташа быстро задрала на себе подол джемпера, а потом натужно вытянула из ножен раненого жуткий нож и срезала клок из своей трикотажной майки. Майку она надела утром того дня, когда они впервые попали сюда. Более или менее… чистая. Сложила отрезанное в несколько слоёв и, снова прижав соскальзывающие друг от друга края раны, чуть ли не вдавила клочок майки в рану. Посидела немного, запалённо дыша, а потом присмотрелась к месту рассечения: кажется, нет. Кровь больше не течёт. Во всяком случае, не появляется вокруг клочка ткани. Раненый без сознания. Придётся сидеть, пока ранка не подсохнет. А вдруг битва переместится сюда?.. Передёрнула плечами, прикусила губу: нет, раненого ей не унести подальше от опасности быть добитым. Мужчина слишком тяжёлый для неё.

– Больше всё равно ничего не сделать, – жалобно прошептала она себе. – Ничего. Ведь я не умею…

Мельком вспомнились слова Светы о том, что сказал ей старый эльф. Что у неё дар целителя. Но где Света – и где этот раненый, чтобы она показала на нём этот свой дар… Да и не хотелось бы, чтобы девочка здесь появилась…

Отдышавшись, Наташа снова взглянула на поле боя. Ещё слабо удивилась, что не боится смотреть на убийства и не боится, что могут убить её саму. Впрочем – кривовато ухмыльнулась она в этой ситуации – Дима рядом… С его мечами… Ну ну, с мечами…

Пока она возилась с раненым, с лошадей слетели ещё трое. И, кажется, один был на совести здоровяка Симаса, который не просто дрался, но при этом с каждым замахом своего громадного меча издавал какой то кровожадный клич. Эльф Уэйтн ничего не орал, но дрался так, что к нему побаивались подступиться. Впрочем, как и к каждому из серых воинов… И всё же всадники дрались с пешими воинами и присоединившимся к ним пополнением так же яростно, кажется понимая, что спуску тем давать нельзя, и чаще стараясь убить их на ходу – пролетая мимо них на лошадях… Будто это стремительное движение защищало их от мечей серых воинов…

И тут девушка вспомнила, что видела чуть в стороне что то, что мимоходом её удивило, но внимательнее приглядеться к тому она не успела.