—   Ой, такой же, как ты?

—   Нет, настоящий. То есть он не превращался в человека, не умел.

—   Он их съел?!

—   Нет, Оленька, конечно же, нет. Лев никого не съел. Он не мог, он был трусом. Трусливый Лев, вот кто это был.

—   Разве львы бывают трусами?

Мужчина ответил не сразу, казалось, он вспомнил что-то свое, и не очень приятное.

—   Не все. Но этот лев был...

* * *

—   Долго еще? Я боюсь... Крысы. Боюсь!

—   Эй, блаженный, бурчать кончай, — Железняк устал больше остальных — давал знать возраст, да и протез нещадно натирал, поэтому постоянное ворчание Игорька раздражало его.

—   Не бурчу, боюсь, крысы!

—   Господи, Игорь, какие крысы? У нас Татошка, он тебя в обиду не даст. Мы все не дадим!

Все остальное случилось одновременно и неожиданно. Сначала рядом что-то зашуршало, Игорёк, услышав шум, страшно закричал и бросился бежать, но споткнулся, толкнул Железняка, и тот выронил фонарь.

—   Всем стоять и продолжать бояться! — голос был неприятный, резкий и шел непонятно откуда.

Татошка зарычал.

—   Пса держи! Иначе всех перестреляю! — звук передергиваемого затвора не оставил сомнений в серьёзности намерений неизвестного.

—   Проходите мимо! Не трогайте нас! Проходите мимо! — запричитал Старшинов.

—   Молчать! Пожитки на пол и бегом отсюда! Раз... Два... Ой! Бо-ольно!

—   Ну, кто у нас тут такой грозный? Блаженный, держи фонарик, а то мне неудобно. Да не бойся, не кусается он больше! Мастерство не пропьешь!

Увечье не помешало Железняку подобраться к разбойнику, и теперь тот, тихо поскуливая, с заломленной за спину рукой, сидел у ног бывшего десантника. Рядом валялся кусок металлической трубы, который тать, видимо, использовал вместо рупора.

Татошка вдруг сорвался с места и бросился на Железняка. Тот от неожиданности отшатнулся, выпустив руку задержанного.

—   Тато, стоять! Стоять, кому сказала!

Но псина словно не слышала хозяйку. Не обращая на десантника никакого внимания, Тато вдруг стал ласкаться к разбойнику: повалил на пол и с упоением стал облизывать лицо.

—   Татошечка, псинка, хороший ты мой!

—   Лёвка... Барышников!! — теперь и Элька узнала грабителя. — Так вот на какие заработки ты ходишь! Подонок!

—   Ты знаешь его? — Виктор был удивлен.

—   А то! Лёвушка Барышников собственной персоной. Бабский угодник, — Элька не удержалась, и плюнула в его сторону. — Понятно теперь, откуда все те цацки, что ты нашим курицам таскал!

—   О, типа местный Робин Гуд, — засмеялся Железняк.

Лёвушка наконец освободился от собачьих объятий.

—   Элька? А ты-то каким ветром сюда?

—   Бесстыжий ты, Лёвушка. Трус и подонок. Жаль, побрякушки твои дома остались. Ну, ничего, вернусь — всё повыкидываю!

—   Ладно, хватит антимонию разводить, — нахмурился Железняк. — Предлагаю доставить этого на ближайшую станцию, думаю, там будут рады узнать, кто у них пошаливает.

—   Нет! — Лёвушка затрясся от испуга. — Не надо, пожалуйста! Они же убьют меня!

—   Так не воруй...

—   Элька, Элечка! Поверьте мне! Я не буду больше, только не надо на станцию!

Элька засомневалась: Барышников, хоть и оказался вором и подонком, но все равно был свой, с детства знакомый.