—   Але! Але! Говорите!

Иван настолько растерян, что слова опережают сознание:

—   Я хочу услышать... Пояс Щорса.

—   Минуточку. Соединяю.

Тишина. Ни эха, ни треска помех. Только короткое:

—   Вопрос.

Голос без интонации. Без самого голоса... слова в чистом виде, без носителя, без говорящего.

Ивана потряхивает от страха. Секунды растворяются в глупом, беспомощном молчании.

—   Я... — пауза, Мальгин судорожно глотает воздух. — Я хочу знать. — Глубокий вдох, воздух со свистом рвется в легкие. — Как появился Пояс Щорса.

В трубке что-то булькает и щелкает. Возвращается визгливая телефонистка:

—   Добавочный «две тысячи шестнадцать». Повторяю, наберите добавочный номер «две тысячи шестнадцать». Добавочный...

Иван послушно крутит диск. Два-ноль-один-шесть.

—   Прослушайте радиопостановку «Рождение Пояса Щорса». Текст читают Иван Мальгин и Светлана Игошина.

Трубка вываливается из руки Ивана, с грохотом ударяется о стенку будки. Раз, другой — бах, бах — третий. Бессильно обвисает на коротком, упрятанном в металлическую обмотку проводе. Парня бьет крупная дрожь.

Светлана, Светочка, Светик, Светлячок! Его Света, его убитая ненавистным врагом любовь. Отомщенная, но ни на миг не забытая...

Ее голос доносится сначала из трубки, затем усиливается, заполняя собой всё пространство. Иван завороженно слушает.

* * *

Начальник станции отводил взгляд, не отвечал на прямые вопросы. Через пару часов уже начал раздраженно орать, что он не Господь Бог, и не знает, куда подевался торговый караван. При отсутствии связи никакой точной информации и не могло быть, но до сих пор возвращение каравана кое-как совпадало с назначенным временем. Двадцать четыре часа опоздания уже не укладывались в рамки разумного. Сутки... И, как оказалось, не единственные, наполненные для жителей Площади 1905 года напряженным ожиданием, постепенно сменившимся для многих ощущением безысходности и потери...

Стоило ей закрыть глаза, как разыгравшееся воображение рисовало одну мрачную картину за другой: Владимир умирает, ему больно, ему плохо! Почему его до сих пор нет? Ведь Юля начинала ждать Володю уже с того момента, как переставала улавливать отзвук шагов в тоннеле. Сколько часов прошло? Она не знала. В течение первых суток подсчитывала каждую минуту. Потом потеряла ощущение времени. Какая разница, сколько именно его нет? Его нет.

—   Что привезти из дальнего похода на «Чкалу»? — Вначале это ее смешило, муж радовался, что сумел вызвать улыбку, но потом от бесконечного повторения вопрос стал надоедать, уже казалось, что звучит он нелепо. Ничего не надо, только сам возвращайся! Почему не сказала этого вслух?! Каждое слово, каждый жест теперь приобрели особое значение: ей казалось, что, вспоминая все-все до мельчайших деталей, можно создать иллюзию, что Володя рядом с ней, и ничего не случилось, и он никуда не уходил. И сейчас зашуршит полог палатки... Потому что он вернулся.

В тишине послышалось шуршание.

Юлия вскрикнула, подалась навстречу, вглядываясь с надеждой в темную тень у входа. Луч фонаря в чьих-то руках мешал ей, Юлия искала за источником света Владимира... Не увидев его, отвернулась к стене, даже не интересуясь, кто пришел проведать ее. Слишком больно... Подруга только и сказала еле слышно: «Прости, пожалуйста...» Наталья понимала, что Юлии сейчас ничего не нужно, и чувствовала себя виноватой, принеся лишь разочарование.