Август пробудился от неистового шума, который гулко
отзывался во всем доме, а когда он поднялся и отворил дверь в
соседнюю комнату, то обнаружил, что гостиная и все прочие покои
полны его прежними друзьями, которые явились на праздник и
увидели, что дом пуст. Все были огорчены и задеты, и он пошел к
ним навстречу, чтобы, как прежде, улыбкой и шуткой вернуть их
расположение, но внезапно почувствовал, что утратил власть над
ними. Едва они заметили его, как тотчас обрушились на него с
упреками, когда же он беспомощно улыбнулся и, как бы ища
поддержки, протянул руки им навстречу, они яростно накинулись
на него.
"Эй ты, мошенник, -- вопил один, -- где деньги, которые ты
мне задолжал?" Другой кричал: "А где лошадь, которую я тебе на
время дал?" А одна прелестная разъяренная дама пеняла ему:
"Всему свету известны теперь мои секреты, которые ты разболтал.
О, как я ненавижу тебя, трус несчастный!" Юноша с глубоко
запавшими глазами и искаженным от злобы лицом кричал: "Знаешь
ли ты, что ты со мной сделал, дьявол проклятый, гнусный
развратник?"
Обвинениям не было конца, и каждый старался полить его
грязью, и все говорили правду, и многие из них сопровождали
свои слова пинками, а когда они ушли, разбив по пути зеркало и
прихватив с собой ценные вещи, Август поднялся с пола, избитый
и обесчещенный, и когда он вернулся в спальню и глянул в
зеркало, собираясь умыться, то из зеркала смотрело на него
увядшее безобразное лицо, красные глаза слезились, а из ссадины
на лбу сочилась кровь.
"Это возмездие", -- сказал он сам себе и смыл с лица
кровь, но не успел он хоть немного прийти в себя, как в доме
вновь поднялся переполох, по лестницам к нему взбирались:
ростовщики, которым он заложил дом, некий супруг, жену которого
он соблазнил, отцы, сыновей которых он вовлек в порок и сделал
несчастными, уволенные им слуги; в дом ворвались полицейские и
адвокаты, и час спустя он сидел уже в специальной карете, и его
везли в тюрьму. Люди что-то выкрикивали ему вслед и пели о нем
похабные песни, а какой-то уличный мальчишка бросил через окно
кареты ком грязи прямо ему в лицо.
И теперь гнусные дела этого человека были у всех на устах,
и слухи о них заполонили весь город, где все его прежде знали и
любили. Его обвиняли во всех мыслимых пороках, и он ничего не
отрицал. Люди, о которых он и думать забыл, являлись в суд и
рассказывали о преступлениях, которые он совершил несколько лет
назад; слуги, которым он щедро платили которые вдобавок
обкрадывали его, смаковали подробности его порочных увлечений,
и на лице каждого читалось отвращение и ненависть; и не было
человека, который заступился бы за него, похвалил бы его,
простил, кто сказал бы о нем доброе слово.
Он вытерпел все, он покорно шел за стражниками в камеру и
покорно стоял перед судьей и свидетелями; с удивлением и
печалью устало смотрел он на все эти злобные, возмущенные лица
и в каждом из них за маской ненависти и уродства видел тайное
очарование любви, и сияние доброты было в каждом сердце. |