Мы встретились взглядами. Стало жутковато.

— И как же они погибли?

— Каждый по-своему. Прадедушка говорил мне слушать свое сердце. И это все. А еще мама видела сон… Я здесь погибну! — Кира снова закрыла лицо ладошками и разрыдалась. Ратик, приобняв ее за плечи, неуверенно проговорил:

— Разберемся. Слушать свое сердце мы хорошо умеем, правда, Гатька?

Я рассеяно кивнула и осмотрелась. Появилось чувство надвигающейся беды. Вокруг все было по-прежнему, но в душу закрались смутные сомнения…

— Ратмир, мне здесь не нравится.

Здание сзади нас сотряслось от взрыва, я испуганно вскрикнула и упала на дорогу, разбив локоть в кровь. Немного полежав, украдкой оглянулась назад — ничего не изменилось. Тогда я повернулась к своим спутникам и обмерла — улица совсем опустела, даже души пропали.

— Эгей, народ, вы где? — меня начало потряхивать от страха. Попала — так попала! — Ратик, Кира! Это не смешно!

Тишина. Я привыкла с детства видеть кошмары: во сне на меня нападали, за мной гнались, я тонула в болотах… Много чего было, но вот так, как сейчас — никогда. Глаза защипало от скопившихся слез, еще немного и меня прорвет на истерику.

— Ребята! Где вы? Отзовитесь, пожалуйста!

Ничего не происходило. Город пуст, ни души вокруг. Даже ветер стих. Тишина вокруг оглушала, заставляя жутко нервничать. Ободранная конечность саднила. Снова что-то громыхнуло, на этот раз впереди. Я обхватила свои плечи руками и закрыла глаза:

— Это все не по-настоящему! Это не со мной! Я просто сплю… Всё вокруг не реально…

— Еще как реально, милая.

Пожилая женщина, очень худая с испещренным морщинами лицом и огромными синими глазами стояла прямо передо мной и кривилась:

— Какая же ты трусливая, аж противно!

— Так идите себе, бабушка, куда шли, раз не нравлюсь.

— Не могу я, деточка. Меня к тебе сам Фартэс Великий послал, будущее твое показать.

— Не нужно мне ничего показывать, я и сама Видящая.

— Как же, Видящая она! Разуй глаза, милая, вот и зеркало судьбы уже здесь, огнем закаленное, всю правду, как на духу говорящее.

Я посмотрела в направлении, указанном собеседницей. Ну да, зеркало появилось, большое и потемневшее от времени.

— Смотри, душенька, какая ты красивая и молодая, сил полная, любви ждущая.

Действительно, красивая… Платье с открытыми плечами мне очень идет, волосы в прическу аккуратную уложены, туфельки на мне в тон на небольшом каблучке… И глаза счастьем сияют. Я даже заулыбалась, глядя на себя.

— А вот и он, любимый твой. Чувствуешь, милая, как сердечко заходится от одного вида его? Так будет всегда, даже спустя годы! Только вот сомнения тебя мучают, красавица, неправильно это. Спроси его, задай вопрос заветный. Прекрати томления свои душевные…

И правда, почему не спросить? Я ведь давно хотела, да не решалась почему-то раньше… Он здесь, любуется мной, протягивает мне руку. Как же я хочу ответить на его объятия, прижаться к нему, услышать, бьется ли его сердце так же часто, как и мое… Слова легко соскользнули с моих губ:

— Я полюбила тебя. Не уходи… Без тебя мой мир рухнет, Ранагар…

Он все также стоит и смотрит мне в глаза, хмурится… Поднимает свою руку вверх и рывком выдергивает сережку из своего уха. Бросает ее мне.

— Не нужно. Я прошу тебя, останься… — шепчу свою мольбу, словно в бреду.