— Да, да, Алексей Иванович, всё складно вы излагаете. Полагаю, так и было, — кивал в задумчивости головою Василий Соковников. — Я бы вас просил завтра ко мне приехать, поскольку, если вы помните, я жду визита представителя местных скопцов.

— Да, я, конечно же, помню. Яковлев, кажется, его фамилия? Непременно завтра же утром буду у вас.

— Если не возражаете, я пришлю за вами экипаж. Он появится у вас, скажем, к половине десятого часа.

Шумилов, отправляясь на встречу с Михаилом Андреевичем Сулиной, испытал некоторое колебание — что же следует купить к столу? Казалось очевидным, что работник синодального архива — человек небогатый и будет рад любому гостинцу. Хорошо бы, только, было угадать, что в качестве такового ему больше понравится: бутылка дорогого хереса или какая-нибудь сдоба к чаю? После некоторого раздумья Шумилов решил спиртного не покупать, поскольку Сулина мог оказаться трезвенником. Алексей знал, что в духовном ведомстве трезвость всячески приветствовалась и даже прямо насаждалась, потому среди чиновников встречалось много людей совсем непьющих.

Купив роскошный тульский пряник и рулет с маком, Алексей в седьмом часу вечера уже стоял на Гороховой улице подле Семёновского моста через Фонтанку. Найти Михаила Андреевича действительно труда не составило: дворник углового дома по нечётной стороне Гороховой рассказал Шумилову, как отыскать нужную квартиру.

Сулина встретил гостя дружелюбно, как старого знакомого. Он только что явился со службы и едва успел облачиться в ветхий домашний сюртук с заплатами на локтях. Представив гостя супруге и попросив последнюю распорядиться насчёт чаю, он сразу же увёл Шумилова к себе в кабинет, небольшую комнатку с письменным столом, парой кресел и старыми обшарпанными книжными шкафами. Окинув взглядом литературу на полках, Алексей Иванович сразу же отметил большое количество номеров «Отечественных записок», «Дневника писателя», фолианты «Русской старины», а также романы Достоевского и Лескова. Хозяин кабинета явно отдавал предпочтение отечественной литературе, книги на европейских языках в шкафах отсутствовали.

— Признаюсь, Алексей Иванович, — заговорил Сулина, усадив Шумилова в старое скрипучее кресло, — я вам очень благодарен.

— За что же это?

— За то, что благодаря вам я погрузился в эту тему. Я говорю о деле Михаила Соковникова. Уверяю вас, за последнюю неделю я поднял такой пласт, о существовании которого даже не подозревал.

— Стало быть, ваши архивные разыскания оказались небезуспешны? — предположил Шумилов.

— Можно сказать и так. Начал, так сказать, с начала — уж простите мою тавтологию! Стал искать следы расследования 1834 года о насильственном оскоплении Николая Соковникова. Напомню, что после осуществления над ним этой экзекуции Николай дважды убегал из дома; в первый раз скопцам удалось его отыскать и вернуть, а во второй их розыски успехом не увенчались. Они заявили в полицию, полиция нашла мальчишку-беглеца, но тот отказался возвращаться к Михаилу и сделал своё скандальное заявление. Полиция завела дело. Такова вкратце фабула.

— Коли вопрос касался подозрения на сектантскую деятельность, то без Синода тут никак нельзя было обойтись.