Судя по тем записям, что остались в дневнике Соковникова, «Дрозд-пересмешник» был малый вовсе не дурак. Скорее всего, он сохранил тайну смены фамилии Николаши, но за это получил большую власть над ним. Можно допустить, что со стороны Базарова имел место классический шантаж, по-детски прямолинейный и жестокий. Вова ведь был из сравнительно небогатой разночинной семьи и хотел, как и все остальные воспитанники училища, пить по выходным горячий шоколад в столичных кофейнях, посещать театры, осенью обуваться в новые калоши, а зимою щеголять в кожаных перчатках, как это делали дворянские дети.

Погода под вечер установилась замечательная. Наступившее бабье лето располагало к отдыху и неге. Солнце играло в водах Невы, бликовало на игле Петропавловского собора, притягивая к себе взгляд Шумилова, когда он проезжал по набережным, отражалось в намытых стёклах величественных особняков, поблёскивало на металлических заклёпках извозчичьей пролетки. Алексей, отвлекаясь от любования природой и пейзажем, ловил время от времени себя на том, что его мучит сознание того неприятного факта, что Базаров легко сумел его провести, успешно прикинувшись совсем не тем, кем являлся на самом деле. Не сумел Шумилов вовремя распознать эту бестию, не насторожился его рассказами, принял притворство за чистую монету и позволил себя использовать для достижения мошенником своих неблаговидных целей.

В вечернее время в Лесном стояла пугающая тишина. Хотя едва только минуло семь часов, подъездные ворота уже оказались заперты, что немало удивило Шумилова. Неужели Василий Александрович поспешил занять круговую оборону от скопцов?

На стук колотушкой долго никто не открывал, потом вышел помятый сторож, словно бы только что слезший с печи. Зевая, он пропустил Алексея Ивановича в парк, запер за ним ворота и повёл к дому. Выглядело это так, как будто сторож его конвоировал. Пока шли, Шумилов решил не терять времени даром и заговорил с мужиком:

— Скажи-ка, любезный… как звать тебя?

— Евсей Драгомилов, — степенно отозвался мужик.

— А вот скажи, Евсей, кто похоронами покойного хозяина занимался?

— Управляющий Яков Данилович. На другой день после того, как хозяина поутру нашли, а вечером полиция приехала, он цельный день мотался в городе.

— А лакей Владимир Викторович тоже, поди, с ним?

— Нет, Владимир Викторович дома оставался. Только после полудня отправился на вокзал Василия Александровича, нонешнего хозяина, значит, встречать.

— А после полудня — это ж в котором часу?

— Как пообедали, значит, апосля часа пополудни. Мы — прислуга, значит — рано ведь обедаем, потому как встаём рано.

— Он экипаж из каретного сарая взял или как?

— Никак нет-с. Экипаж господский Яков Данилович взяли-с, а лёгкая двуколка стояла разобранная, так что Базаров пешком пошёл. Тут до Беклешовки не так уж и далеко, там можно извозчика нанять, потому как господа в ресторан на дачу Реймерса ездят из самого города. Так что и Василия Александровича он тоже привёз на извозчике.

Они прошли аллею и поднялись на террасу. Алексей не успел войти в дом, как навстречу ему вышел Базаров. «Вот ведь бестия, долго жить будет, ведь только-только его поминали!» — не без досады подумал Шумилов.

— Батюшки, Алексей Иванович, как приятно вас видеть! — всплеснул руками лакей. — А я-то в окно вас увидел, ну, думаю надо бы выйти навстречу. Какими судьбами? Вы же только сегодня от нас уехали! Неужели что-то новое открылось в расследовании?

Голос Базарова звучал тревожно и участливо одновременно, да и сам он выглядел в эту минуту на редкость благообразно.