— Это что-то такое… чему я не могу подобрать названия! Это масонство какое-то!

— Да, Алексей Иванович, это действительно очень похоже на масонство, только сугубо с нашим, российским так сказать, колоритом, — кивнул старик, — Когда «татаринцев» всё же разогнали, то Третье отделение составило список членов секты. Я этот список видел своими глазами, внимательнейшим образом его изучил. Там более шестидесяти фамилий более или менее важных персон. Поверьте мне, все они являли собою большую силу и многое могли наворотить.

— Я никогда ничего не слыхал об этой секте, — признался Шумилов. — Вы просто пласт истории России поднимаете у меня на глазах… Как же с ними покончили?

— Они привлекли к себе внимание рядом выходок. Первый серьёзный звоночек для «татаринцев» прозвучал ещё в 1820 году в связи с так называемым «делом Лабзина».. На общем собрании Академии художеств, где решался вопрос о занятии вакантного места почётного члена Академии, одною из трёх кандидатур был назван министр внутренних дел Кочубей, человек абсолютно далекий от художественного творчества. И это на том лишь основании, что Кочубей близок к Государю Императору! В ответ на это Вице-президент Академии Лабзин, предложил избрать кучера Государя.

— Кучера? — Шумилову показалось, что он ослышался.

— Да, кучера Илью. Лабзин выступил в том духе, что кучер Илья поведения пристойного, благонравного, Государя видит чаще прочих персон, водки не пьёт… правда, в изящных искусствах ничего не понимает, так ведь и Кочубей тоже не понимает!

— Ха-ха-ха, — засмеялся Шумилов, — но ведь это же очевидная дерзость! И преглупая, по-моему!

— Разумеется, дерзость, — согласился Сулина, — и Государь Александр Павлович, узнав об этом предложении, страшно возмутился. Повелел отправить Лабзина в ссылку. «Татаринцы» исполнение этого повеления пытались затянуть, у Лабзина нашлись влиятельные заступники — Президент Академии художеств Оленин, Министр духовных дел и народного просвещения князь Голицын. Но они не смогли ему помочь, и Александр Фёдорович отправился на жительство, если не ошибаюсь, в Пензу. Однако, последователями Татариновой тогда никто особенно не заинтересовался. Следующий звоночек прозвучал чуть позже. Таковым оказался рескрипт Александра Первого от первого августа 1822 года…

— …«о закрытии тайных обществ, не исключая таких, которые первоначально имели цель благотворительную», — Шумилов по памяти назвал документ, о котором упомянул его собеседник.

— Приятно поговорить с человеком, знающим историю отечественного законодательства, — улыбнулся Сулина. — Данный рескрипт в чистом виде касался «татаринцев», поскольку содержал указание на организации вообще, не подразделяя их на политические, благотворительные, образовательные или какие иные. Всем офицерам и чиновникам, участникам секты, пришлось дать подписки о неучастии в каких бы то ни было тайных обществах.

— Но секта, как я подозреваю, не распалась, — предположил Шумилов.

— Конечно, нет, — усмехнулся Сулина. — Их подкосило нечто другое. Как и всякие иные сектанты, «татаринцы» в определённый момент вошли в этап, который я бы назвал, периодом борений. Сектанты — это люди в значительной степени нездоровые на голову, все они как правило чрезвычайно амбициозны, и в какой-то момент каждый из них начинает ощущать на себе печать избранности.