— Вот вам обыскной ордер в зубы — берите и бегом к Селиверстову! Жду рапорта об успехе вашей авантюры! — провозгласил он. — Докладывайте, что узнали, только по существу, у меня времени в обрез!

— Купец Куликов занимается разнообразными операциями, в том числе и ссудными, — начал доклад Гаевский. — Покойный Соковников являлся его дольщиком. В мае месяце величина его доли по обоюдным подсчётам компаньонов составляла тридцать тысяч рублей. Соковников забрал в мае эту сумму, о чём на руках у Куликова осталась надлежащая расписка. Таким образом, можно считать установленным тот факт, что в последние месяцы своей жизни Николай Назарович располагал немалой суммой наличных. Это первое. Второе: Куликов подтвердил наличие у Соковникова большого количества казначейских облигаций, номинированных в фунтах стерлингов. Число таковых по его мнению равно двум тысячам или около того. По уверению купца, он своими глазами видел мешочек с отрезанными купонами, которые Соковников собирался предъявлять в банк для оплаты. Купоны, отрезанные ножницами, были сложены по сто штук и перевязаны атласными ленточками.

— Когда это было? — уточнил Путилин.

— Во время последней выплаты купонного дохода, ноябрь прошлого года.

— В какой банк Соковников сдавал купоны?

— Куликов этого не знает, я спрашивал, не сомневайтесь.

— Ладно, может быть, это даже и неважно. Ещё что-то интересное Куликов сказал?

— Нет, этим содержательная часть исчерпывается.

— Понятно, — кивнул Путилин и повернулся к Иванову. — Ну-с, а что там с биржевым маклером?

— Бесценный заявил, что Соковников являлся, как он сказал, «консервативным» игроком, то есть не доверял разного рода акционерным компаниям, а вкладывал деньги только в такие ценные бумаги, которые гарантировали доход и возврат капитала. Бесценный вёл дела Николая Назаровича порядка десяти лет. По его словам, за этот срок Соковников не имел крупных денежных потерь, капитал его стабильно прирастал. Бесценный не допускает мысли, будто Соковников мог вложиться в какое-то коммерческое предприятие, не посоветовавшись предварительно с ним. Биржевой агент уверен, что у его клиента должны быть на руках очень большие суммы денег. Узнав, что после смерти Соковникова найдены всего двадцать восемь рублей, чрезвычайно удивился. Я попросил сообщить мне состояние портфеля Николая Назаровича. Бесценный, сверившись по своим книгам, сказал, что по его подсчётам Соковников приобретал в разное время в общей сложности две тысячи сто пятнадцать облигаций с пятипроцентным купоном. Однако, точного количества их на момент смерти последнего он знать не может, поскольку Соковников мог их продать в любой момент в любом банке или банкирской конторе. Тем не менее, Бесценный меня заверил, что через него такие продажи в последние полгода не проводились.

— Две тысячи сто пятнадцать облигаций… — задумчиво повторил начальник Сыскной полиции. — Хороший банчок сорвал кто-то… А что вообще представляет из себя этот Бесценный?

— Очень солидный брокер, торгует от «Волжско-Камского банка». Сам о себе сказал, что консультирует только тех клиентов, кто готов вложиться на сумму от трёхсот тысяч, те же, кто планируют сделку на меньшую сумму, его не интересуют.

— Может быть, Соковников вышел на него, поскольку являлся клиентом этого банка? — предположил Путилин.

— Никак нет, ваше высокоблагородие, я спросил об этом Бесценного.