— Хорошо, орлы, — Путилин энергично прихлопнул ладонью стол, как бы подводя итог разговору, — всё, что вы говорите, очень интересно, только к делу не очень-то прикладывается. Вот вам ордер, давайте живо к Селивёрстову! Глядишь, у нас уже к ночи какая-то ясность в этом деле появится!

7

Яков Данилович Селивёрстов, покинув дачу в Лесном, окончательно перебрался жить в небольшую квартирку на третьем этаже в доме в самом начале Малой Посадской улицы на Петроградской стороне. Снимал он ее давно, но бывал здесь в последнее время нечасто, только когда дела заставляли его заночевать в городе. Здание выглядело неприветливо, да и сам район был заселён далеко не блестящей публикой, однако, домоправитель покойного миллионера устроился очень даже неплохо: небольшая двухкомнатная частично меблированная квартира с кухней, окнами на тихую улочку, без дурных соседей — что ещё надо скромному, уставшему от треволнений жизни вдовцу?

Появления полиции Яков Данилович никак не ожидал. Во второй половине дня второго сентября он занимался самым что ни на есть прозаическим делом: раскладывал перевезённые вещички по их новым местам. Когда к нему вошли сыскные агенты, сопровождаемые тремя младшими полицейскими из ближайшего околотка и двумя дворниками, Селивёрстов упал на стул так, словно ему ноги отказали служить.

— Что ж вы меня, братцы, перед людьми-то славите? — пробормотал он растерянно в ответ на предложение ознакомиться с ордером на обыск. — Соседи неровён час подумают, что я убийца или душегуб какой.

— Прочитайте, Яков Данилович, постановление товарища прокурора окружного Санкт-петербургского судебного округа суда о проведении по месту вашего проживания следственных действий, а именно, обыска с целью установить нахождение предметов, предположительно исчезнувших из дома Николая Назаровича Соковникова, — строго проговорил Агафон Иванов, пронзительно глядя в лицо Селивёрстову.

— Помилуй Бог, в чём вы меня подозреваете! — всплеснул тот руками. — Нету у меня предметов, как вы говорите, исчезнувших из дома хозяина! И не было никогда!

Сыскные агенты умышленно приступили к обыску в отсутствие прокурорского следователя; последний должен был появиться здесь с задержкой на час-полтора. Подобная задержка была оговорена заранее и преследовала вполне тривиальную цель: развязать сыщикам руки, дабы они могли действовать свободнее. Следователю пришлось бы разъяснить Селивёрстову юридические нюансы, связанные в проводимыми действиями, его права и обязанности, проистекающие из них, и проделать всё это под запись в протоколе. Сыскным агентам ничего этого можно было не делать, поскольку уголовный закон не вменял им такого рода объяснения в обязанность. Они вовсе не должны были разъяснять Селивёрстову того, что ищут вполне определённые вещи, а не ценности вообще — и разумеется, они этого говорить ему и не стали.

Начиная обыск в отсутствие работника прокуратуры и без должного протокольного закрепления своих действий, они могли прицепиться к любой малосущественной мелочи и использовать её как предлог для оказания морального давления. При этом они даже не очень-то нарушали букву закона, хотя, вне всяких сомнений, попирали его дух.

— Яков Данилович, голубчик, — выступил вперёд Гаевский, — да разве ж мы вас в чём-то обвиняем? Посмотрите, разве мы арестный ордер предъявляем вам? Нет, конечно! Никто не собирается вас арестовывать и везти в тюрьму. Нам вещи Николая Назаровича найти надо. Помогите нам в этом. Мы же люди, мы же понимаем, как это порой бывает: собирали вещицы перед переездом, ну и не заметив, прихватили хозяйское…

— Выдайте вещи назад и никакого дела не будет, товарищ прокурора подъедет через час, оформит возврат и уже завтра утром следствие закроет, — солидно добавил Иванов.