-  Так он, понимаешь, - продолжил Гарик, рассеянно сдувая пену с перемещаемой по стойке, словно конь по шахматной доске, нехитрой посудины, - снова начал, понимаешь, кишки тянуть... А не помнишь, говорит - ласково так - он умеет, ты знаешь... («Умеет... - с садистским удовольствием прогудел Финни. - Шишел это умеет...») А не помнишь, говорит, какую годовщину справляли?.. Сколько тому годиков - так он выразился, - сколько тому годиков минуло, как прадедушку Элевтера занесло в эти края? Ну, у меня от такого наезда, сам понимаешь, уже за разум зашел - я все сообразить не могу: с чего это Шишел пристегался к Аванесяну? Ну и спутал малость - потом поправился: сто три, говорю, нет сто четыре... Так он так взвился, что, знаешь, думал, так меня и убьет - через телефон, честное слово... Потом вроде успокоился - резко так - знаешь, как он делает...

    -  Да уж... - прогудел Финни, с тревогой наблюдая, как Гарик извлекает из-за уха уже третий пивной жетон. - Шишел так делает... Так уж делает... Ты их что - рожаешь, что ли?

    -  Да нет, - уклончиво ответил Гарик. - Так просто - обштопал Крестовичка пару раз для разминки...

    Оно конечно: ни одна психически нормальная особь из тех, что бывают в «Кентербери», регулярно не стала бы играть с Гариком-Трюкачом на что-нибудь более серьезное, чем льготные жетоны заведения Финни.

    -  Потом про Клайда спросил... - продолжил свою мрачную историю Гарик.

    -  Про которого Клайда? - поинтересовался Толстяк.

    -  А пес его знает про которого... Я вот тоже прояснить хотел, да он сразу разорался. Ну, мол, не знаешь! Или не хочешь, говорит, знать... Потом еще добавил, что звонит мне из Лукиных бань и чтоб я запомнил... Это и еще - время. - Гарик снова воззрился на украшавшие под старину сделанные полки бара такие же псевдоантикварные часы.

    -  Значит, это тебе и надо запомнить, Трюкач...

    -  Не пойму я, чего теперь от Шишела ждать... - озадаченно и в явной надежде на бесплатный совет протянул Гарик.

    Телефон снова залился соловьиной трелью. Финни взял трубку и почти сразу молча отдал ее Гарику. Тот выслушал что-то довольно короткое и неприятное и растерянно вернул трубку хозяину стойки. Тот аккуратно положил ее на место, отобрал у Трюкача третий жетон и выставил ему третью кружку пива. Тот осушил ее залпом. Без всяких фокусов.

    -  Он сказал, - ответил Гарик на откровенно вопрошающий взгляд бармена, - что надеется, что у меня хватит ума не болтать с кем попало, о чем мы с ним толковали... Но ты-то ведь - не кто попало... Так ведь, Толстяк? - добавил он не очень уверенно.

    -  За меня будь спокоен... Я - могила!... А вот насчет Шишела, так это тебе лучше знать, чего ждать от Дмитрия.

    Гарик продолжал смотреть сквозь массивную фигуру Финни, поджав губы в силу охватившего его непреодолимого приступа скепсиса: да, могилой бессменный бармен «Кентербери», безусловно, был - по нему сразу было видно. Могилой бессчетного количества ростбифов с кровью, галлонов эля и многих других предметов гастрономического ремесла. Но что до чужих секретов... Нет, Финни в болтунах не ходил. Но ведь бармену заведения на Семи Углах надо жить в мире и с полицией, и с людьми Папы Джанфранко, и с людьми Желтого Змея, и бог ведает с кем еще... И если кому-то из этого народа приспичит Толстяка Финни о чем-то спросить, то Толстяку Финни приходится на этот вопрос ответить. А если ответа он не знает, может статься, что придется приложить все силы к тому, чтобы этот ответ найти...

    -  Вот я и не пойму - с чего это он? Пари у него, что ли? - недоуменно сказал наконец Гарик.