— Я уже ходил в комиссариат. Но моему делу не придали значения. По правде сказать, я не знаю, что делать, любовь моя. Сержант полиции, с которым я беседовал, сделал одно замечание, которое кажется мне справедливым. Поскольку в Пьюре теперь такой прогресс, то и преступность тоже растет. Собираются шайки мерзавцев, стригущих купоны с предпринимателей и фирм. Я уже слышал о таких делах. Но мне никогда не приходило в голову, что это может коснуться и меня. Признаюсь, меня немного потряхивает, Мабелита. Я не знаю, что делать.

— Ты ведь не собираешься платить этим ублюдкам деньги, нет, старичок?

— Ни единого сентаво, конечно же нет. Я никому не позволю себя топтать, уж в этом ты можешь быть уверена.

А еще он добавил, что Аделаида посоветовала ему уступить шантажистам.

— Кажется, это будет первый раз, когда я не послушаюсь озарения моей старой подруги.

— Ну какой же ты наивненький, Фелисито, — рассердилась Мабель. — Пошел к колдунье за советом в таком тонком деле! Не понимаю, как только ты можешь выслушивать сказочки, которые нашептывает тебе эта пройдоха.

— В моих делах она никогда не ошибалась. — Фелисито уже пожалел, что упомянул про Аделаиду, которую — он ведь знал — Мабель ненавидит. — Не волнуйся, на этот раз я не последую ее совету. Я не могу. И не хочу. Вот отчего у меня на душе немного тревожно. Мне кажется, надвигается какое-то несчастье.

Мабель совсем посерьезнела. Фелисито видел, как скривились ее красивые алые губки. Девушка медленно провела рукой по его волосам:

— Я хотела бы тебе помочь, старичок, вот только не знаю чем.

Фелисито улыбнулся в ответ. А потом поднялся, давая понять, что собирается уходить.

— Давай я оденусь и пойдем в кино. Соглашайся — тебе надо отвлечься.

— Нет, любовь моя, мне сейчас не до фильмов. В другой раз, прости. Я лучше пойду лягу. Потому что насчет простуды — это правда.

Мабель проводила его до порога и открыла дверь. И тогда Фелисито задрожал: рядом со звонком к косяку был пришпилен конверт. На этот раз он был не голубой, а белый и размером поменьше. Коммерсант сразу понял, что это такое. Неподалеку от домика Мабель мальчишки на тротуаре запускали волчки. Прежде чем открыть конверт, Фелисито подошел к ним и спросил, не при них ли его доставили. Сорванцы переглянулись и пожали плечами. Разумеется, никто ничего не видел. Фелисито вернулся в дом. Мабель страшно побледнела, в глубине ее глаз мерцали тревожные огоньки.

— Ты думаешь, это?.. — прошептала она, кривя губы. Девушка смотрела на нераспечатанный конверт в руке Фелисито с таким видом, как будто боялась, что он укусит.

Фелисито зажег свет в маленькой прихожей, Мабель повисла у него на руке, вытянув шею, чтобы читать вместе с ним. Коммерсант узнал этот крупный почерк и эти синие чернила.

Сеньор Янаке!

Вы совершили ошибку, когда отправились в комиссариат, несмотря на предупреждение нашей организации. Мы желаем, чтобы это дело решилось частным образом, путем диалога. Но вы объявляете нам войну. Если вам так угодно, то будет война. Сразу же предупредим, что в этом случае вы проиграете. И пожалеете. Очень скоро вы убедитесь, что мы способны ответить на ваши провокации. Не упрямьтесь, советуем для вашего же блага. Не подвергайте опасности все, чего вы достигли столькими годами изнурительного труда, сеньор Янаке. И главное, не приходите больше со своими жалобами в комиссариат, иначе вам несдобровать. Ожидайте последствий.

И да хранит вас Бог.

Изображение паучка, заменявшее подпись, было точно таким же, как и на первом письме.

— Но почему его повесили сюда, на мой дом? — прошептала Мабель, до боли сжав руку Фелисито.