|
Правда, теперь все, связанное с ним, делалось им втайне от жены, все-таки это позор, что он не может справиться сам, а прибегает к помощи этого «лжедруга». Хоть и безо всякой уверенности в Любочкином наивном незнании. Скорее – наоборот. Вообще лето прошло для Веньки как-то незаметно. Он продолжал «открывать» для себя Любочку, потому что сама она о себе совсем ничего не рассказывала. Венька пробовал разговорить друзей, в частности словоохотливую Лиану Геннадьевну. И выяснил, например, почему из родных Любочки никого не было на их свадьбе. Оказалось, что из родителей у нее жив только отец, да и тот затерялся где-то в осетинской глубинке. Остальное – как всегда: русская родня со стороны матери не приехала, потому что не желала общаться с родней осетинской, со стороны отца. А те не появились на свадьбе по той же причине. Узнал, что от первого мужа (а Люба до него уже успела побывать замужем) ей досталась небольшая квартира, которую она сдавала. Это и выручало их новоиспеченную семью в трудные минуты, покрывая большую часть затрат на его лечение. Узнал, что жена в свое время окончила Литинститут и вполне могла бы вести литобъединение в его центре, но никогда об этом не упоминала и не жаловалась на свое «семейное служение».
Но самое главное открытие ждало Малышева впереди. Первого сентября, в День знаний, Лиана слегка подвыпила – сначала на банкете в своем институте, затем в Венькином центре. Разболталась, конечно, больше обычного, при всех расцеловала Веньку – «как своего шефа». И одновременно сунула ему в карман какие-то листочки. – А это – тебе, Венечка, и чтоб никто не догадался! Попробуй узнать автора: чьи это вирши? Венька сначала не придал значения ее словам. Однако проснулся среди ночи и сбежал от супруги, заперся в туалете, чтобы никто не видел. Примостился там на крышке унитаза – и забыл обо всем. В детстве он так же «срывался» в стихи запрещенного Гумилева, Мандельштама и Блока (кроме поэмы «Двенадцать»). Стихов и было-то всего четыре странички! Июнь
А дальше: Июльский бал
Венька перевернул страничку. Приключения Шерлока Холмса
И последняя – четвертая страничка. Здесь почерк стал неразборчивым, и Венька не смог разобрать торопливые строчки. – Веня, ты там? – Это Любочка, видимо волнуясь, осторожно постучала в дверь. Малышев ринулся к двери – с листочками в руках, – хотел поделиться впечатлением от этих живых стихов, возможно, спросить об авторе. Но Любочка взяла листочки в руки, сложила их – и, ни о чем не спрашивая, сунула в карман халатика. И тут до Веньки дошло, почему словоохотливая Лиана Геннадьевна на этот раз не назвала ему автора! У него в прямом смысле слова отвисла челюсть – нелепо и смешно. И всплыла в памяти цитата, кажется, Оскара Уайлда, из «Портрета Дориана Грэя»: «Люди подобны, на первый взгляд, домам с закрытыми ставнями. Только у одних – за этими ставнями живет глубокий, теплый и красочный мир, а у других за ставнями – пустота». Однажды прозрев, Венька уже не мог остановиться. Теперь каждая мелочь в поведении жены вызывала в нем теплую гордость: вот какого человека он мог бы и пропустить, не случись этого страшного ДТП! Любочке оставалось только молчаливо удивляться необычному вниманию и нежности со стороны мужа. Одно грызло Веньку: еще несколько раз поймав на себе ее пристальный взгляд, он уже не сомневался, что повышенную его заботу и симпатию порождает не лето их любви, а все та же змеиная работа «препарата Х». И Венька твердо решился доказать обратное!
Глава 14. Препарат Х
Первый раз он намерился расстаться с проклятым препаратом зимой, – под Новый год. |
