— Потому что потому.

— Веская причина. — Он уже разулся, снял рубашку и теперь расстегивал брюки. — Пожалуй, надо будет записать, а то это слишком сложно для меня, я не в состоянии запомнить.

— Пожалуйста, не смейся. Пойми, сейчас не время посвящать в наши отношения кого бы то ни было.

— Да все и так знают! — Ринк разделся до трусов и рухнул в кожаное кресло — его любимое кресло во всем доме.

Каролина, стягивавшая через голову тоненький свитер, изумленно спросила:

— Ты думаешь?

Ринк кивнул, глядя, как она аккуратно складывает свитер и вешает его на спинку стула. Каролина осталась в лифчике телесного цвета. На каждой чашечке была вышита крошечная роза. Словно желая вознаградить себя за все те годы, когда у нее не было ни одной красивой вещи, Каролина накупила себе самого дорогого и изысканного белья.

Она была так очаровательна, что мгновение Ринк не мог произнести ни олова.

Немного погодя он ответил:

— Стив и Хейни наверняка знают. Надо быть слепыми, чтобы не видеть очевидного, Каролина. Я двенадцать лет хранил свою любовь в тайне, но в последние дни не отличался особой осмотрительностью. И немудрено. Я никогда еще не был так счастлив. А это же видно, милая.

Каролина зарделась от удовольствия и сняла юбку, под которой оказались трусики того же цвета, что и лифчик. Шелковые чулки, облегавшие стройные ноги, были пристегнуты к узенькому гипюровому поясу. При взгляде на все это великолепие Ринк мгновенно ощутил прилив желания.

— Я тоже не стремлюсь скрыть что-либо, но прошу тебя, Ринк, не разглашай нашей тайны. Ради меня! Не хочу, чтобы сплетники пачкали мое доброе имя.

Каролина взяла расческу и провела ею по волосам. Свет лампы падал на них, и в рассыпанных по плечам волосах вспыхивали рыжие искорки. Она стояла спиной к Ринку. Кружевные трусики практически ничего не скрывали. Ринка неудержимо тянуло погладить полоску голой кожи, не прикрытую чулками.

— Но почему я могу опорочить твое доброе имя?

Взяв в руки баночку с кремом, Каролина принялась медленно мазать руки. Боже! Она, вероятно, решила свести его с ума…

— Потому что ты официально считаешься моим пасынком.

— А неофициально?

Она окинула взглядом красавца мужчину, небрежно развалившегося в кресле, и ответила с застенчивым лукавством:

— Неофициально ты мой любовник.

— Вот и чудесно! Иди ко мне, раз я твой любовник!

Он торопливо сдернул трусы и бросил их на пол.

Каролина послушно подошла. Ринк начал снимать с нее пояс и вдруг, шаловливо просунув руку под чулок, слегка ущипнул Каролину. В отместку она дернула его за ухо.

Ринк усадил Каролину к себе на колени. Она обняла его за шею и выгнула спину, подставляя грудь под поцелуи. Ринк целовал вышитую на лифчике розочку. Наконец лифчик упал на пол, и губы Ринка сомкнулись вокруг трепещущего розового бутона.

Каролина неторопливо двигалась, следуя за ритмом Ринка, а он гладил ее по спине. И вдруг она склонилась к Ринку, обняла его голову руками и зашептала на ухо слова любви. Он проникал в нее все глубже и глубже, и наконец она закричала в экстазе.

Когда все кончилось, никто из них довольно долго не произнес ни слова. Каролина беспомощно припала к плечу Ринка. Он гладил ее по затылку, целовал в плечо. Каролина не отвечала на его ласки.

Тогда он тихо спросил:

— Что-то не так?

— Никогда не думала, что я буду заниматься этим в кресле. До чего я дошла? В кого превратилась?

Ринк улыбнулся:

— В любящую, страстную женщину, о которой только и может мечтать мужчина.