– Ты пытаешься избавиться от меня? – поинтересовался Майк.

– Я  пытаюсь действовать благоразумно. – Вики видела, как он сложил на груди руки, и подавила вздох. – Послушай, ведь я знаю, до чего ты ненавидишь ждать, и сомневаюсь, что здесь произойдет что‑либо такое, что помогло бы нам обоим скоротать время в течение часа.

Хотя Селуччи и не хотелось признавать это, ее предложение было не лишено смысла.

– Мы можем обсудить кое‑что, – осторожно предложил он.

Вики решительно тряхнула головой. Еще одна беседа  с Майком Селуччи – последнее, что сейчас было ей необходимо.

– Когда все закончится, тогда и поговорим.

Он потянулся к ней и поправил очки на переносице женщины.

– Я напомню тебе об этом. – Это прозвучало скорее похожим на угрозу, нежели на обещание. – Позвони мне на ферму, когда захочешь возвратиться. Вряд ли мне стоит появляться здесь в разгар событий.

– Спасибо, Майк.

– Без проблем.

«Почему все же я так поступила, – задалась Вики вопросом, когда комната для гостей оказалась в ее полном распоряжении. – Ведь я точно знаю, что он собирается сделать. – Кресла оказались более удобны, чем казались на первый взгляд, и она с благодарностью погрузилась в золотистый велюр. – Он согласился уйти только для того, чтобы выкачивать из оборотней сведения о Генри, когда меня не будет поблизости».

Хотелось  ли ей, чтобы он выяснил что‑нибудь о Генри?

– Майк уже занимается расследованием по его поводу, – сообщила она кошке. – Будет лучше, если он узнает все, «находясь на виду», чем случайно.

Это были вполне разумные соображения, и Вики решила ими и ограничиться. Она только надеялась, что Фицрой согласится с этим.

13

– Сожалею, но вы только что разошлись с ним. Генри решил ненадолго прилечь.

– Снова улегся спать? – Селуччи взглянул на свои часы. – Сейчас без десяти четыре дня. Он не заболел?

Надин покачала головой:

– Не совсем так, но у него разыгралась аллергия, он принял какое‑то лекарство, поднялся наверх и лег.

Она положила аккуратно сложенную простыню в корзину для белья, напоминая себе, что надо будет сообщить Генри о том, что он страдает от аллергии, когда наступление темноты наконец его разбудит.

– Я надеялся побеседовать с мистером Фицроем.

– Он сказал, что встанет с наступлением сумерек. Почему‑то считается, что с наступлением темноты цветочной пыльцы становится меньше. – Отвечая, она потянулась к веревке за следующей чистой простыней и утратила равновесие. Селуччи молниеносно подхватил ее локоть сильной рукой и прочно поставил на ноги. «Какая жалость, что он не вервольф, – подумалось Надин в тот момент, когда она благодарила его, осторожно высвобождая руку. И как хорошо, что Стюарт сейчас в амбаре». – Если вы останетесь до ужина, – продолжила она, – то сможете поговорить с Генри позже.

Аллергия, значит. Генри Фицрой отнюдь не выглядел как человек, которого смог уложить в постель приступ аллергии. Сколь ни хотелось Селуччи верить в то, что писатель, да притом пишущий любовные романы, был неудачником, слабаком, живущим в мире фантазий, он не мог отрицать ощущения силы, исходящей от этого человека. Он все еще, невзирая на убеждения Вики – а может быть, как раз благодаря им, – был уверен, что писательская деятельность служит ширмой, скрывающей связи Фицроя с организованной преступностью. В конце концов, сколько недель требуется, чтобы написать какую‑то там книжку?

Должно быть, остается уйма времени, которое можно посвятить разнообразнейшей противоправной деятельности.