– Был. Погиб, что ли? – спросил Яшка.

– Он связным у наших бегал, выдали его, и фашисты запинали насмерть. В сорок первом. Деревня Томшино, Рузского района, может, слыхали?

После того как распростились и с Федей, и с Альбертом, Анчутка спросил, не оттащить ли приятеля к Склифосовскому, но Цукер сообщил, что предпочитает хворать дома.

Отправились на поезд. Сложив несчастные Сахаровские кости на скамейку, Яшка спросил, к чему вообще было все это представление с мордобоем.

– Чего тебе приспичило знать, чей плащ? Совесть заела или что другое?

– Другое, – успокоил Сахаров. – Гладкова просила узнать. Вот ты лучше скажи, стволы откуда?

– А тебя здорово по башке треснули, – заметил Анчутка, доставая два блестящих пистолета, – это ж те самые, что Колька выточил, забыл?

Цукер хохотнул и тут же чуть не помер от боли в ребрах.

– Давай без резкой физкультуры, – призвал Яшка. – Чего там с плащом?

Цукер, то и дело переводя дух, рассказал ему историю гешефта с Федей, выступление Оли, об исписанном платочке поведал. Яшка слушал, кивал и лишь спросил:

– Колька знает? – и сам же себе ответил: – Конечно, если Ольга знает, то знает и он. Интересные дела у нас творятся на окраине! – И, спохватившись, посоветовал: – Ты молчи, молчи и отдыхай, дыши через раз.

Цукер последовал совету и, несмотря на адскую боль во всем теле, сам не заметил, как забылся сном. Яшка его разбудил уже на платформе.

– Тебя сразу тащить к Маргарите?

– Нет. В подвал. Ждут ведь…

– С чего ты взял?

– Она сказала: жду тут.

После того как поспал, лучше Сахарову не стало – все тело распухло, нос опух, дышать было больно, так что шли они еле-еле. Когда добрались наконец до Советской, в окне над сапожной мастерской маячили эти двое – Коля и Оля, – и, увидев знакомые фигуры, моментально выскочили навстречу.

– Ну что, что? – сгоряча спросила Оля, но, разглядев Цукера как следует, ужаснулась и разохалась:

– Рома! Кто тебя так? За что?!

Колька, помогая Яшке, поддерживая пострадавшего с другой стороны, разозлился:

– Что ахаешь?! Врача вызови. – И Ольга немедленно убежала.

– Вниз, вниз, – приговаривал Сахаров, скрипя зубами.

С грехом пополам спустились в подвал, уложили на топчан, и Цукер тотчас отключился. Слушая, как со свистом, прерывисто он дышит, глядя, как пузырится кровь и юшка вокруг ноздрей, Колька с отчаянием думал о том, что зря он несколько часов надеялся что-то выяснить. Снова невесть что творится, а он ничегошеньки не в состоянии сделать, только и остается, что сидеть и ждать. Уж хуже этого ничего быть не может.

Глава 17

Хорошо еще, что ждать пришлось недолго. Очень скоро прибежала Ольга, потом и скорая прибыла. Фельдшер, оценив масштабы повреждений, поинтересовалась, откуда они. Цукер на своем честном вишневом глазу поклялся, что упал и скатился с лестницы. Медичка удивлялась: надо же, какая агрессивная лестница, да еще и в сапогах с треугольными носами.

Увезли Сахарова. Делать тут, в мастерской, более было совершенно нечего. Самое время покинуть чужое помещение и запереть его на замок. Это было поручено Яшке, а он, глядя на кислых друзей, хитро спросил:

– Вы чего расквасились?

– Пошел ты, – в сердцах огрызнулся Колька.

– Ну! Цукер честный, сказал – сделал. Нашел он вам Федю и выяснил, чей это плащ.

– И молчит! – возмутилась Ольга.