— Простите, — сказал Акимов и, пристраивая больного в «Скорой», дал ему ценные указания:

— Если лейтенантик дернет на допрос — крути фиги, ссылайся на то, что болен, температура, несовершеннолетний. Доложу Сорокину, говорить только с ним, уже потом… в общем, ни слова без нас, понял?

— Сергей Палыч, сумка! — простонал Колька.

— Я понял, понял, — заверил Палыч, — езжай лечись. Осторожно.

Когда «Скорая» уехала, железнодорожник спросил:

— Пойду и я?

— Погоди, покурим. — Сергей уже прикинул в голове: из конторы Яковлев еще не выходил, значит, до того, как появится, пара-тройка минут есть. Он достал папиросы, предложил парню и спросил:

— Как тебя звать?

— Мы с вами тезки, а фамилия — Мурашкин.

— Приятно. Серега, ты видел, что произошло?

— А ты что, не видел?

— Нет, я со станции шел.

— Тогда да, видел кое-что. Мы как раз грузили, тут кто-то крик поднял. Вижу: двое лезут по конструкции, а есть у нее заземление или нет — никто не знает. А ведь гроза.

— Понял. Что дальше?

— Первый влез на мост, потом остановился и вцепился в железяки, второй — этот, которого грузили, Пожарский, что ли?

— Да.

— Ну вот к нему идет и руки тянет…

Сергей, холодея, уточнил:

— Не понял. Он что, к нему прикасался?!

Мурашкин признался, что теперь не уверен:

— Вроде бы дотронулся.

— Но… хотя бы не толкал?

— Что за вопросы?

— Обычные вопросы. Почему тот, первый, упал?

— А вот не знаю — упал или нет. Он как будто сам прыгнул.

— Но Колька его точно не толкал?

Мурашкин молча пожал плечами. Акимов спохватился и перевел на другое:

— Что за состав проходил, не заметил?

— Как не заметить, заметил. Сами их с утра и грузили.

— Что за груз?

— С расчистки площадки под новые цеха. Металл, арматура и прочее.

— А тип вагонов?

— Полувагоны, платформы открытые.

— Ага. И металлолом… ох, мать честная, — Акимов потер лицо, потряс головой, — ничего себе. Серега, а ты вот сказал, что первый цеплялся за мост. То есть у него обе руки были свободны?

— Верно. Обе руки были свободны, во, смотри сам, — и Мурашкин соединил руки кренделем, обнимая невидимую березку.

Все, кончилось время, из конторы показался начальственный Яковлев:

— Лейтенант, ко мне!

Мурашкин, сплюнув, отметил:

— Нарисовался. Ну, бегите на зов, а мне пора, — развернулся, прошел уже несколько метров, и тут его окликнул Яковлев:

— Гражданин, вы куда? Идите на место происшествия, нужны свидетели.

— Уже бегу, — то ли пообещал, то ли послал парень и тихо добавил: — Надо — пусть записываются на прием.

— А если я позову? — пожимая ему руку, спросил Акимов.

— Своим без очереди, — успокоил Мурашкин, — бывай, пока.

Он ушел, а Яковлев снова возопил:

— Акимов, заснул там, что ли?

Сергей прошел в контору, сразу взялся за телефон, попросил город, потом отделение. Отозвался Саныч:

— Остапчук.

— Ваня, это Акимов. Тут такое дело… — стараясь говорить как можно лаконичнее, он описал происшедшее.