|
Центральную позицию заняли нормандцы и уроженцы Фландрии, а вместе с ними — Танкред, рвавшийся в бой, как застоявшийся жеребец. Правый фланг принадлежал целиком провансальцу графу Раймунду с войском, по численности превосходившим всех остальных. Протрубили к атаке. Гуго пришпорил Мистраля. Соскучившийся по бегу жеребец, с места пошел в карьер. Бок о бок рядом скакал гнедой конь Годфруа де Сент-Омера, позади — верные оруженосцы. Почти одновременно, как спички, хрустнули древки копий в руках, оставляя обломки с наконечниками в телах фатимидов. Вонзившись в строй неприятеля, рыцарские кони начинали плясать, словно бешеные волчки-игрушки. Кусаясь направо и налево, сбивая грудью, отбивая копытами, брыкаясь и лягаясь, подминая людей под себя, они были гораздо страшнее хозяев. Иногда главным для всадников-рыцарей было просто удержаться в седле. Молниеносный удар тяжелой конницы крестоносцев смял первые ряды арабов и не дал возможности коннице неприятеля разогнаться. Завязалась рукопашная битва. Множество пеших фатимидов не имели доспехов вообще. В считанные минуты бой перешел в избиение. Крики. Лязг мечей. Кровь. Визирь Аль-Афдал поднял измученные глаза к небу. Где-то там был отвернувшийся от него христианский Бог. Нет, это визирь отвернулся от Бога своего рода и теперь пожинал плоды. Аль-Афдал нерешительно развернул коня и дал приказ к отступлению. От того, что на стороне франков за освобождение христианских святынь сражается сам святой Георгий-Джирджис , дух сарацин падал. Многие не решались даже нападать и проливать кровь крестоносцев. Вскоре все фатимидское войско обратилось в бегство, побросав свои вещи и лагерь. Боясь угрозы Арнульфа, крестоносцы усердствовали вовсю и не обращали внимания на дорогих лошадей, оружие и палатки. Тысячи мертвых тел мусульман усеяли поле вокруг крепости Ашкелона. Граф Раймунд теснил множество арабов к краю скалы, откуда они срывались или сами бросались в море. Пытавшиеся сдаться не находили милости и сострадания. Опустивших мечи, безоружных, склонивших головы мусульман расстреливали в упор из арбалетов и луков, как в мишени метали дротики и топоры. Со смехом, словно птиц, засыпали стрелами тех, кто искал укрытия на деревьях. Соревновались на меткость. Фатимидский халифат отступил. Иерусалимское королевство в этот раз устояло. Напоследок разгорелся скандал — Готфрид и Раймунд схлестнулись за готовый сдаться Ашкелон. Не уступив друг другу, бароны оставили нетронутой крепость к величайшему изумлению жителей-мусульман. Брошенный лагерь фатимидов был в момент прибран к рукам. Нагрузили полные повозки мечей и доспехов, шатров, седел, упряжи лошадей. На телах побежденных нашли немало монет — от золотых динаров до медных грошей. Кому-то достался мул, кому-то арабская лошадь. Разругавшиеся из-за Ашкелона бароны ехали в Иерусалим домой. Первый Крестовый поход был завершен. К италийским и византийским берегам потянулись корабли из портовой Яффы. Франки возвращались домой. Одиннадцатое столетие от Рождества Христова завершало свой бег. Первыми со святой земли увели свои войска принцы Роберты: Нормандский и Фландрский. К северной Сирии, чтобы беспрепятственно сесть на корабли. Взбешенный Раймунд Тулузский тоже собрал своих людей и повел их на Триполи и Тортосу. Напоследок он передал в окружавшие Иерусалим мусульманские крепости, что гарнизон Готфрида слаб и сам может стать легкой добычей. Недостойный поступок для рыцаря и христианина. Засобирались домой и те, кто прошел этот путь под знаменами Готфрида и его братьев. Граф Этьен де Блуа объявил своим вассалам о намерении возвратиться в Шампань. Как не долгожданен был этот момент, Гуго и Годфруа встретили его с печалью. Улицы Иерусалима пустели на глазах. На птичьем рынке ветер гонял пух по пустым прилавкам. На монетном осталась пара менял и те работали неохотно. Бани закрылись. Гулко отдавались шаги по залам Соломонова Храма, ныне — дворца короля. |
