|
Да, Фриц? – Стол накрыт, сэр. Петрушка завяла, так что я взял чеснок. – Посмотрим. – Вульф отодвинулся от стола и поднялся из кресла. – Перец? – Нет, сэр. Я не рискнул – с чесноком то! – Согласен, однако посмотрим. Я проследовал за ним через прихожую в столовую. Когда мы приканчивали жюльен из моллюсков, Фриц принес первую порцию клецек – по четыре штуки на брата. От этих мозговых клецек человек приходит в такое расположение духа, что готов встретиться с кем угодно. Я не ошибся. Мы прикончили салат, вернулись в кабинет, Фриц принес кофе – и тут позвонили в дверь. Я пошел в прихожую, поглядел через поляроидное стекло, возвратился и доложил Вульфу: – Мег Дункан. На худой конец, можно получить с нее за возврат сигаретницы. Скажем, пару долларов? Вульф свирепо на меня посмотрел. – Черт бы тебя побрал. – Он поставил чашечку на стол. – А если это она его убила? Нас то это каким боком касается? Но раз уж ты ее пригласил – пять минут. Я пошел и открыл дверь. Особа, что переступила через порог и наградила меня улыбкой, способной растопить ледник, отнюдь не была женщиной за тридцать с довольно симпатичным лицом, в простеньком сером костюме и заурядной шляпке. Над ее лицом успел поработать настоящий мастер своего дела, а платье и жакет были хотя и не кричащими, но уж никоим образом не заурядными. Что до ее голоса, то это был голос ангела, готового взять неделю за свой счет, чтобы принять заманчивое предложение. Она опробовала этот голос не только на мне в прихожей, но и на Вульфе в кабинете, куда я ее проводил. Он поднялся, наклонил подбородок на одну восьмую дюйма и жестом указал на кресло, обитое красной кожей. Она включила улыбку на полную мощность, и чертовски хорошая была у нее улыбка, даром что профессиональная. – Понимаю, у вас, ребята, полно важных дел, так что не буду отнимать время, – сказала она и добавила, обращаясь ко мне: – Вы ее нашли? – Нашел, – ответил за меня Вульф, опустившись в кресло. – Садитесь, мисс Дункан. Я люблю, чтобы мне смотрели прямо в глаза. Возможно, понадобится небольшой обмен мнениями. Если ваши ответы на два три вопроса меня удовлетворят, сможете получить сигаретницу, уплатив мне пятьдесят тысяч долларов. Улыбка исчезла. – Пятьдесят тысяч? Это нереально! – Садитесь, пожалуйста. Она взглянула на меня, увидела всего лишь обычного работника сыска, подошла к красному кожаному креслу, села на краешек и сказала: – Вы, конечно, пошутили. Такое серьезно не скажешь. Откинувшись на подушки своего кресла, Вульф не сводил с нее глаз. – Нет и да. Мы – я и мистер Гудвин – оказались в любопытном и несколько щекотливом положении. Тело умершего насильственной смертью человека найдено в той яме на той улице у того дома. Покойный был лицом видным и состоятельным. Полиция не знает, что он имел отношение к тому дому, но мы то знаем и рассчитываем извлечь для себя из этого выгоду. Вы, полагаю, не знакомы со статьями о сокрытии улик преступления. Сокрытие даже… – Моя сигаретница – не улика преступления! – Я этого и не утверждаю. Оно даже способно повлечь за собой обвинение в пособничестве убийству. Толкование этой статьи в одних отношениях расплывчато, но в некоторых других – отнюдь. Сознательное утаивание или уничтожение предметов, которые могли бы способствовать установлению преступника или задержанию, будет, конечно, рассматриваться как сокрытие улик; но слова могут быть и не быть уликой. Последнее чаще. Если бы вы мне сейчас заявили, что ночью в воскресенье вошли в ту комнату, обнаружили труп Йигера, позвали Переса помочь вытащить его из дома и спустить в яму, это не было бы уликой. |
