– Квахери*[10], бвана.

– Что значит прощай? Мы увидимся через два часа.

– Ндио, бвана. – В голосе кикуйю не слышалось уверенности. И он побежал к роще.

Слоун оглядел равнину в надежде увидеть громадную фигуру слона, глотнул воды из фляжки и зашагал вперед.

Газели и импалы разбегались при его приближении, и он сбавил шаг, не желая предупреждать слона. Он уже порадовался, что так легко пересек равнину, когда напоролся на носорога.

Тот зафыркал и стал обегать его кругом, пока не оказался с подветренной стороны. Слоун снял винтовку с плеча, надеясь, однако, что стрелять все‑таки не придется. Уж очень не хотелось выдавать себя слону.

Носорог остановился в шестидесяти ярдах, начал бить землю копытом и яростно зафыркал. Пробежал двадцать ярдов, резко повернул под прямым углом.

Слоун стоял не шевелясь, а носорог тем временем вернулся в исходную точку: похоже, ему не давал покоя запах человека. Вновь ринулся в атаку, но свернул в сторону, пробежав те же двадцать ярдов. А потом яростно потряс головой и унесся прочь.

Слоун постоял еще с минуту, желая убедиться, что носорог не вернется, потом опять двинулся к роще. Заметил, что животных становится все меньше, возможно, потому, что в роще могли обитать хищники. Он поискал на земле следы слона, ничего не обнаружил, начал забирать влево, еще надеясь, что сможет перехватить его на открытой местности.

Он прошел треть периметра рощи, когда услышал крик Каренджи:

– Бвана, он вернулся под деревья!

– Вернулся? – пробурчал Слоун. – Как он сумел туда вернуться, не попавшись мне на глаза?

Он проверил, заряжена ли двустволка, зажал два дополнительных патрона в левой руке и вошел в рощу, диаметр которой, по его расчетам, не превышал двухсот ярдов.

Углубившись на двадцать футов, остановился, прислушиваясь к характерным звукам: урчанию в животе слона, треску веток под ногами, по которым он мог бы определить местоположение животного. Он ничего не услышал и прошел еще двадцать футов. Опять остановился, но до его ушей доносился лишь щебет птиц да стрекотание насекомых.

Он уж хотел позвать Каренджу, спросить, не покинул ли слон рощу, но не решился выдать свое местонахождение, а потому двинулся в глубь рощи. Видимость не превышала десяти футов, часто даже пяти, и внезапно до него дошло, что только идиот может выслеживать Малима Тембоз в такой густой растительности. Он быстренько ретировался и облегченно вздохнул, выйдя на опушку.

Отойдя от рощи на пятьдесят ярдов, Слоун крикнул:

– Он все еще в роще?

– Ндио, бвана.

– Подожди десять минут, чтобы он забыл, где я стою, и начинай шуметь со своей стороны. Может, мы испугаем его и он выбежит на меня.

– Он не боится шума, бвана! – донеслось с другой стороны рощи.

– Все равно пошуми!

Каренджа не ответил, но через пятнадцать минут начал ломать ветки и орать во все горло. Слоун присел на одно калено, сжал винтовку, не отрывая взгляда от рощи, готовый выстрелить по выбегающему из нее слону.

Но стрелять не пришлось.

Десять минут спустя шум стих, а еще через полчаса Каренджа обогнул рощу и направился к Слоуну.

– Зачем ты пришел? – спросил охотник.

– Я подумал, что вы уже мертвы, бвана, потому что не слышал выстрелов, – ответил Каренджа. – Вот я и пришел, чтобы отвезти ваше тело миссионерам.

– Благодарю. – Голос Слоуна сочился сарказмом.

– Мне и дальше ломать ветки, бвана? Слоун покачал головой:

– Толку от этого нет.

– Так что же нам делать?

– Ждать.