– Это невозможно, мистер Роджас! – запротестовала Хейзл Гутридж.

– Но почему? Вы живете на колонизированной планете, население немногочисленно, палеонтолога среди вас нет, а судя по вашим экспонатам, местные травоядные и хищники габаритами не отличались. – Я повернулся к динозавру. – Думаю, бивни – два самых больших ребра, а все остальное подгонялось под них.

Мандака перебрался через ограждение, прежде чем Хейзл Гутридж успела открыть рот.

– Вы правы! – торжествующе воскликнул он. – Это бивни Слона Килиманджаро!

– Не может быть! – Голосу Хейзл Гутридж недоставало прежней убедительности.

– Может, – возразил я. – Кто‑то допустил ошибку, а экспертов, которые могли бы ее исправить, у вас не было. Я не нахожу в этом ничего удивительного, учитывая конкретные реалии.

– Если вы правы, это непростительная ошибка.

– Я прав.

– Я потребую независимой экспертизы.

– Она займет несколько месяцев, – заметил я.

– Возможно, – согласилась она.

Я посмотрел на Мандаку, тот покачал головой.

– Полагаю, мы сможем найти ответ прямо сейчас.

– Как? – недоверчиво спросила она.

– Есть у вас молекулярный микроскоп? Он сразу определит, земного происхождения бивни или местного.

– Нет.

Я нахмурился:

– Я думал, в каждом музее…

– С оборудованием и персоналом у нас большие проблемы.

– Ладно, есть другой способ. Вопрос в следующем: бивни это или ребра. Если ребра, внутри они будут полыми, потому что должны содержать костный мозг. Если бивни – то нет. Любой акустический анализатор плотности сразу ответит нам на этот вопрос.

Она кивнула:

– Я немедленно отправлю их на анализ. Если вы подождете в моем кабинете, через полчаса я принесу результаты.

– Нас это вполне устроит, – ответил я, предупреждая протесты Мандаки.

Она вызвала охранника, который проводил нас в скромный кабинет, где мы и прождали сорок минут. Наконец Мандака не выдержал, поднялся, закружил по кабинету.

– Она что‑то задумала! Я покачал головой:

– Начальник департамента поиска «Уилфорда Брэкстона» только что указал ей на подделку, выставленную в ее музее. Двадцать минут назад она выяснила, что я прав, и теперь пытается найти способ свести до минимума ущерб, нанесенный репутации музея.

– Если она не продаст их нам, я вернусь ночью и заберу их, – прорычал Мандака.

– Продаст, – уверенно заявил я, Он хотел что‑то ответить, но тут в кабинет вошла Хейзл Гутридж, бледная как полотно.

– Мистер Роджас, мистер Мандака. Приношу вам свои извинения. Вы были правы.

– Ничего страшного не произошло, – заверил ее я. – Наоборот, все может завершиться к взаимной выгоде. Мой коллега по‑прежнему желает купить бивни.

– Я уже говорила вам, что мы не продаем музейные экспонаты.

– Но вы также говорили, что в музее выставлены только местные экспонаты, представляющие флору и фауну Небесной Сини. Мне кажется, наличие среди них бивней земного слона негативно отразится на репутации музея, если об этой ошибке станет известно.

– Это угроза, мистер Роджас?

– Разумеется, нет. Речь о другом: чем быстрее демонтируют скелет динозавра, тем меньше вероятность того, что его увидит кто‑то еще.

Она пристально смотрела на меня, не в силах решить, то ли я ей угрожаю, то ли подсказываю наилучший выход из создавшегося щекотливого положения.

– Сколько вы готовы заплатить за бивни, мистер Мандака?

– Три миллиона кредиток, – ответил он.