– Удастся, – уверенно заявил я. – Даже сейчас, пока мы беседуем, компьютер ищет бивни.

– Я знаю. – Он глубоко вздохнул. – Вы и представить себе не можете, сколь они важны для меня. Я не женюсь, у меня не будет детей. Если я не спасу мой народ, его уже никто не спасет.

– А почему вы не женитесь? – спросил я. – Я знаю, что масаи крали женщин у других племен, так что чистокровного масаи просто не найти.

– С двадцать четвертого столетия Нашей эры масаи не женятся вне племени. Во всяком случае, не должны. Быть может, кое‑кто нарушал закон и брал жену из другого племени или народа.

– Но никто из них не попадал в ситуацию, когда женщин‑масаи просто не было. Последнему масаи нельзя руководствоваться этим правилом.

– Не в этом дело, мистер Роджас.

– Тогда я повторю вопрос: почему вы не можете жениться?

– Потому что я не мужчина. Я недоуменно воззрился на него.

– Не понял.

– Ни один мальчик‑масаи не становится мужчиной, elmoran, пока его не обрежут. Он не может занять место среди равных, не может давать совет старшим, не может жениться. – Он помолчал. – Меня так и не обрезали, мистер Роджас. По закону моего народа я все еще мальчик.

– Обрезание – очень простая операция. Ее может сделать любой врач.

– Это невозможно.

– Тогда почему вас не обрезали, чтобы вы могли жениться и вести нормальную жизнь?

– Я скажу вам, когда вы найдете бивни. Но я уже говорил, что не судьба мне жениться и заводить детей. Я очень сожалею об этом, мне хотелось бы иметь большую семью, но я вынужден избрать другую тропу.

– Какую же?

Он долго смотрел на меня, и, пожалуй, впервые на его лице отразились чувства.

– Более ужасную, чем вы можете себе представить, мистер Роджас.

Маска бесстрастного масаи заняла привычное место, и он предложил мне выпить молока. Я догадался, что такое случалось с ним крайне редко, если вообще случалось, поэтому взял бурдюк в руки.

Прежде чем выпить, заглянул в его темное чрево.

– Пейте спокойно, мистер Роджас. – Мандака усмехнулся. – Крови там нет.

Я глотнул молока, которого не пил с детства, вернул ему бурдюк.

– Спасибо, что разделили его со мной, – искренне поблагодарил его я.

– Молока у меня много, да вот пить его не с кем. – Он пожал плечами. Поднялся. – Пойдемте со мной, мистер Роджас. Я покажу вам остальные комнаты. Другого дома масаи уже не будет, так что вы сможете утолить свое любопытство.

Я встал и последовал за ним, инстинктивно склонив голову, чтобы не удариться головой о воображаемый дверной косяк, и мгновением спустя оказался в другом помещении, размерами побольше.

Украшали его головные уборы из львиного меха, около каждого стояло копье. Аккуратные ярлычки указывали имя владельца головного убора и копья.

– Да у вас тут музей, – восхитился я.

– Такой коллекции нет ни в одном музее, – ответил он с ноткой гордости в голосе. – Вот этот головной убор принадлежал Нельону, в честь которого назвали один из горных пиков.

Несколько минут он рассказывал мне историю каждого головного убора и копья, лицо его оживилось. Такое случалось с ним, лишь когда речь заходила о бивнях. Наконец мы подошли к последнему из головных уборов, самому непритязательному, из сухой травы.

– А это что? – спросил я.

– Это мой головной убор. Львов на Земле не осталось, пришлось пользоваться подручными материалами.

– Неужели ваше детство прошло в таких условиях? – недоверчиво спросил я.