– В manyatta, – поправил он меня. – Хижина – часть усадьбы, в которую входят другие хижины и окружающий их забор.

– Но как власти могли допустить, чтобы вы жили, извините, как дикарь.

– Я же все объяснил: Земля практически обезлюдела, те представители властных структур, что еще остались, не считали необходимым указывать семье, живущей в Кении, вдали от всех остальных, как им вести хозяйство и что есть. – Он помолчал. – До тринадцати лет я видел лишь родителей да бабушек с дедушками.

– Вы никогда не играли с другими детьми? – изумился я.

– Никогда.

– И вы жили, как ваши далекие предки?

– По форме, но не по духу, – ответил он. – Да, мы жили в глинобитной хижине, но в ней стояли три компьютера. И хотя я не посещал школу, я получил дипломы по экономике, бизнесу и африканской истории.

– Насчет истории мне понятно. Но почему экономика и бизнес?

– Я знал, что наступит день, когда мне придется покинуть Землю и убедиться, что я – последний масаи. А если моя догадка окажется верна, на меня ляжет поиск бивней. И первое, и второе будет стоить немалых денег.

– И когда вы покинули Землю?

– Двадцать шесть лет тому назад, после того как умерли мои родители.

– И больше вы туда не возвращались? Он покачал головой.

– Еще нет.

– Но собираетесь вернуться?

– Собираюсь, – вздохнул он.

– Я вам завидую.

– Правда? Почему?

– Потому что я всегда хотел побывать на прародине человечества.

– Вы – богатый человек. Почему вы не съездили туда? – спросил он.

– Пару раз намечал такую поездку, – признал я. – Но всегда что‑то мешало.

– Вроде бивней?

– Именно. Передо мной ставились такие интересные задачи, что я не мог от них отказаться. Но я надеюсь, что все‑таки выкрою время.

– Меня это не удивит, – усмехнулся Мандака. На какое‑то время в хижине повисла тишина.

– Пожалуй, мне пора, – нарушил я молчание. – День выдался долгим, я устал.

– Уделите мне еще пару минут, мистер Роджас, – остановил меня Мандака. – Я хочу вам кое‑что показать. Вас это заинтересует.

Следом за ним я прошел в еще одну топографическую хижину. Я увидел несколько примитивных картин и скульптур, потом Мандака подвел меня к рисунку, изображавшему огромного слона с непропорционально большими бивнями.

– Что вы на это скажете, мистер Роджас? Я всмотрелся в рисунок.

– Это он?

– Я думаю, да. Даты совпадают, художник нарисовал еще нескольких слонов, но не с такими бивнями.

– Каких же он был габаритов? – с трепетом спросил я.

– Мы лишь знаем длину его бивней – более десяти футов, так что обычный человек доходил бы ему до сих пор. – Он указал на точку посередине ноги.

– Просто великан! – вырвалось у меня.

– Самое крупное животное из всех, живших на Земле, – согласился со мной Мандака.

На рисунке слон выглядел как живой, и я без труда представил себе, как он идет по саванне Восточной Африки. Земля дрожит от его шагов, а трубит он громче грома.

– Есть другие рисунки или фотографии? – спросил я Мандаку.

– Только этот.

– Позвольте вас поблагодарить. Я так рад, что вы показали мне его.

– Пустяки.

– Но мне действительно пора.