– Гюнтерманн, Гюнтерманн, – повторил англичанин, резко повернулся к немцу. – Не ваша ли фамилия упоминалась несколько лет тому назад в связи с торговлей рабами?

– Надеюсь, что нет. – Немец добродушно рассмеялся. – Я давно уже не имею к этому никакого отношения, – Он пожал плечами. – Да и денег эти рабы почти не приносили. – Он улыбнулся. – Опять же, сильная конкуренция со стороны англичан. – Он помолчал. – Слоновая кость приносит куда больший доход.

– Господа, за королеву. – Райc поднял стакан. Никто его не поддержал, а он словно этого и не заметил. – Так вы теперь охотник за слоновой костью?

Гюнтерманн покачал головой:

– Я торговец слоновой костью.

– Неужели? Немец кивнул.

– Я иду в Конго, в тропические леса, нахожу там племена, которые жаждут мяса, и продаю им антилопу, получая взамен слоновую кость. – Он опять вытер потное лицо платком и удовлетворенно добавил:

– Очень выгодно.

– Если они убивают слонов, почему они не могут охотиться на антилоп и добывать мясо? – спросил англичанин, убивая муху цеце, усевшуюся к нему на шею.

– Сами они слонов не убивают, – объяснил немец, – но знают, где найти их скелеты. А когда находят, забирают бивни. – Он помолчал, дожидаясь, пока в соседнем болоте не прекратит реветь гиппопотам. – В одной пигмейской деревне столько бивней, что они используют их вместо жердей в заборах, которыми окружают свои дворы. – Немец покачал головой. – Бедняги. Они понятия не имеют, сколько стоит слоновая кость.

– И где же находится деревня с заборами из бивней? – с любопытством спросил англичанин. Гюнтерманн улыбнулся:

– Друг мой, вы же понимаете, что я вам этого не скажу.

Райc улыбнулся в ответ:

– Да, конечно. – Теперь ему пришлось дожидаться, пока замолчит гиппопотам. – Так вы Гюнтерманн.

– Именно так. А вы?

– Блейни Райc, в недавнем прошлом житель Йоханнесбурга.

– Йоханнесбург, – повторил Гюнтерманн. – Вы родились в Африке?

– Родился я в Англии, в Манчестере. Эмигрировал в Южную Африку, купил ферму, дела не заладились, стал торговцем, двинулся на север. Через двенадцать лет добрался до этих мест. Лет десять тому назад.

– Вы торгуете слоновой костью? – с профессиональным интересом спросил Гюнтерманн.

– Уже нет. – Англичанин взял орешек и бросил зеленой мартышке, прыгнувшей на подоконник. Мартышка с визгом подобрала с земли орешек и мгновение спустя вновь возникла на подоконнике, ожидая следующего.

– А чем вы торгуете? Райc улыбнулся:

– Фотографиями.

– Фотографиями? – недоверчиво переспросил немец. Райc кивнул:

– Я использую светокопировальную бумагу. Фотографии меняю на соль, соль – на медь, медь – на коз, коз – снова на соль, соль – на скот. У меня уходит полгода, чтобы пройти весь маршрут. Заканчивается он в Судане, где я продаю скот армии. Начальных вложений – шесть шиллингов, на финише – чуть больше трех тысяч фунтов.

– А чем вы занимались до того, как стали продавать фотографии? – спросил немец, сняв с носового платка какое‑то насекомое и бросив на пол.

– Начал я охотником за слоновой костью, но, должен признать, успеха не добился. А когда завязал, выяснилось, что денег у меня ни пенни, а из ценного – только патроны.