-  Ваську Безусова нужно, - предложили слева. - Он о прошлом годе два корабля турецких потопил!

    -  Молод еще! - отозвались справа. - Матвея Водяного надо! Он давно плавает.

    -  Стеньку Рыжего! - начав входить в азарт, выкрикивали все новые и новые имена казаки. - Серьгу Грязного! Он самый лихой!

    Поначалу Адашев решил, что общего мнения станишники не достигнут никогда, но постепенно в многоголосом оре начал побеждать атаман Безусый. На крыльцо рядом с дьяком поднялся молодой, круглолицый и кареглазый казак. Правда, с усами, и довольно длинными. Низко поклонился:

    -  Благодарствую за доверие братцы.

    Разномастные крики стихли, слившись в единое дружное:

    -  Любо!!!

    -  А теперь ради благосклонности своей государь угостить вас всех желает! - боярин указал в сторону выставленных холопами бочонков. - А кто еще захочет, может на причал, к ладьям московским идти.

    На этот раз Адашев перекрестился вполне искренне - похоже, дело окончательно срослось. Сколько раз уже он по указу царскому в походы с казаками донскими и днепровскими ходит, а все до последнего часа не верит, что под свою волю их подмять получится.

    Васька Безусый, к его удовольствию, на дармовую выпивку не прельстился, оставшись стоять на ступенях, и Даниил Федорович обратился к нему:

    -  Сотников и тысячных собрать надо. Решить всем вместе, как поход зачинять.

    -  Сотников и тысячных у нас нет, боярин, - покачал головой казак. - Атаманов собирать надо. Но сегодня уже не получится. Только завтра. Моя ладья у причала рядом с твоими стоит. На носу череп лошадиный прибит, и усы к нему из пакли приделаны. Там около полудня и встретимся. Любо?

    -  Вполне, - согласно кивнул дьяк.

    Казаки упивались вином далеко заполночь, пока не попадали от усталости, кто где был - иные прямо на ступенях церкви, в обнимку с попами, а иные в скотном загоне, вперемешку с овцами. А может, кто и к свиньям забрался, про то теперь не узнать - хаврюшки твари такие, они и сожрать беспамятного человека могут. Донская столица напоминала поле боя, усеянное телами павших в неравной битве. Над бесчувственными станишниками бродили одетые в бронь боярские дети и любовались своими будущими соратниками в боях.

    Как и предсказывал Безусый, приходить в себя православные воины начали только к полудню, и вскоре стали выстраиваться перед часовнями и церквами в длинные очереди, собираясь исповедаться и причаститься перед ратным походом на нечестивые земли.

    А утором следующего дня государев дьяк в сопровождении своих бояр и пяти сотен казаков под командой атамана Черкашенина вышел одвуконь из Белой Церкви и скорым маршем устремился вниз по Дону.

    * * *

    Амер Талык, гордо поглядывая на пощипывающих молодую травку лошадей, неспешно двигался вдоль табуна, помахивая сплетенной из трех тонких кожаных ремешков плеткой, и мечтал о том, как из-за холма выскочит огромная стая волков - но он ринется наперерез, прогонит их прочь, а вожака убьет нагайкой и завтра поутру привезет в род, небрежно сбросив возле отцовской юрты.

    -  Мне доверили пасти бейский табун, - вслух произнес он. - Вот я и стал совсем взрослым.

    То, что он ушел в степь к табуну не один, а вместе с двумя дядьками ничего не меняло - ведь за сохранность коней отвечает каждый из них, и отправив его вместе со взрослыми пастухами отец явно признавал его равенство с прочими мужчинами.

    -  Вот я и стал совсем взрослым…

    Он остановил коня, прислушиваясь к приближающемуся топоту.