Двигаясь с крайней осторожностью, девушка обогнула высокий куст, вставший у нее на пути, и оказалась на открытом участке. Здесь было светлее, чем в полумраке густых зарослей. И тут перед Ясенкой возникло нечто такое, чего она никак не ожидала увидеть.

Вся Зловещая Трясина состояла из островков, перемежавшихся топкими болотами. Трясинный народ жил на самых крупных участках суши. Там теснились лачуги, составлявшие клановые деревни. В этих деревнях не бывало строений, способных несколько лет подряд выдержать зимнюю непогоду без ремонта. Хижины строились из облепленных глиной веток, и рядом с каждым жилищем стояла хлипкая лодчонка, на которой обитатели могли попытаться спастись, если вода и ветер начнут захватывать их тощую землю.

Но сейчас Ясенка обнаружила нечто совсем иное. Чахлая колкая трава пробивалась сквозь трещины в плоских камнях, которыми было выложено большое открытое пространство. А в дальнем его конце…

Гигантский лаппер! Болотник обогнал ее и устроил засаду! Увидев чудовище, Ясенка попятилась, прижимая руку к губам. Но, не успев закончить судорожный вздох, она уже поняла, что чудовище сделано из камня, как и площадка, и совершенно безжизненно.

Изваяние, похоже, простояло здесь много‑много лет, но и сейчас, несмотря на разрушения, причиненные временем, в нем легко можно было узнать такую же тварь, как та, что вылезла из омута.

Ясенка опустилась на корточки: ее заляпанные грязью ноги дрожали. Она не могла оторвать взгляда от высеченного из камня чудища. Оно действительно было сродни лапперам, но стояло не на четырех лапах. Каменный болотник поднялся на мощных задних ногах, положив огромные передние папы на жутко раздутое брюхо.

Громадная пасть живого болотника готова была в любой момент проглотить все, что попадется, – но у каменного она была закрыта. Статую затянула зеленая растительность, похожая на ряску. Но дрожать Ясенку заставили глаза – большие, выпученные, посаженные высоко на черепе.

Да, теперь девушка понимала, что это камень – не живое существо, а нечто, созданное с какой‑то целью. И все же эти глаза – такие большие, что ей не удалось бы прикрыть их ладонями, – горели ярким желтым огнем. В каждом был зрачок цвета свежей крови. Ясенка не могла поверить в то, что эти глаза не живые, уж слишком они были страшны.

Она отчаянно цеплялась за остатки здравого смысла – и в то же время была уверена в том, что глаза заметили ее появление. Это же только камень, мысленно повторяла она. Камень! Да и стоит он здесь так давно, что вокруг него выросла трава, почти скрывшая мощные задние лапы.

Ругая себя за малодушие, Ясенка сделала над собой усилие и выпрямилась во весь рост. Камень силы она продолжала крепко держать в кулаке, намотав тесемку на запястье. Постепенно девушка успокоилась: чем дольше она смотрела на изваяние, тем больше убеждалась в том, что жизнь в его глазах ей только почудилась. Это… это изделие не могло обладать жизнью, как бы понимающе оно на нее ни смотрело.

Однако за все годы ученичества у Зазар, во время многочисленных походов в Трясину – как с наставницей, так и в одиночестве, – Ясенка ни разу не попадала в такое странное место, сделанное из камня. Трясинный народ изготавливал горшки и миски из глины, обжигая ее так, что она становилась твердой. Но Ясенка даже не слышала о том, чтобы существовал какой‑то инструмент для обработки камня. Но потом она вспомнила: ведь были же еще погруженные в воду камни, и конечно, они не появились сами по себе! Возможно, их положили те же люди, которые создали гигантского лаппера.

Камень не может прыгать, рвать и кусать. Девушка осторожно двинулась вперед. По мере приближения к изваянию она все больше убеждалась в том, что его поставили здесь очень давно. Кто мог его сделать и с какой целью – оставалось тайной. Но, возможно, это открытие обрадует Зазар больше, чем корзинка тростникового пуха. Тем более, что тростник все равно был потерян: она уронила его во время бегства.