Почувствовав голод, она закрыла книгу и отложила в сторону. Она почти никогда не успевала перекусить перед репетицией, потому что не хотела опаздывать. В холодильнике Дирдре обнаружила немного салатной заправки, жесткий кусочек лежалой говядины и два ломтика свеклы. Намазывая маргарин на мягкий белый хлеб – единственное, что было по зубам ее отцу, – впала в приятное забытье, мысленно исправляя свои оплошности, допущенные во время последней репетиции, и проговаривая про себя воображаемые диалоги между ее участниками.

Дирдре . По моему, в начальной сцене Вентичелли находятся слишком близко к Сальери. Им лучше держаться чуть поодаль. И ни в коем случае не прикасаться к нему.

Эсслин . Она совершенно права, Гарольд. Они ведут себя чересчур развязно. Если бы никто не сказал этого, мне бы пришлось сказать самому.

Гарольд . Верно. Вы двое, отойдите в сторону. Спасибо, Дирдре. Жаль, что я раньше не назначил тебя своей помощницей.

Или:

Гарольд . Принеси кофе, Дирдре.

Дирдре . Помощник режиссера не должен готовить кофе. Как вы считаете?

(Дружелюбный смех.)

Гарольд . Извини. Мы уже привыкли, что ты за нами ухаживаешь.

Роза . Мы слишком недооценивали тебя, милочка.

Эсслин . А ты всегда скрывала от нас свои блестящие идеи.

Гарольд . Осторожнее, я уже зеленею от зависти.

(Еще более дружелюбный смех. Китти идет готовить кофе.)

Или:

Гарольд  (садится на стул в буфете) . Теперь, когда все разошлись, я без колебаний скажу тебе, Дирдре, что твое участие в этой постановке для меня неоценимо. Все, что ты говоришь, так свежо и оригинально. (Тяжелый вздох.)  А я уже выдыхаюсь.

Дирдре . Нет. Гарольд. Не надо…

Гарольд . Пожалуйста, послушай меня. Я думаю о нашей летней постановке. С «Дядей Ваней» предстоит мною работы…

Дирдре . Я буду рада помочь.

Гарольд . Нет, Дирдре. Помогать буду я. Я бы хотел – мы бы все хотели, – чтобы пьесу поставила ты.

Даже изнывающей по настоящей работе душе Дирдре последний диалог показался слегка неправдоподобным. Выскребая из банки остатки густой и лоснящейся желтой салатной заправки и распределяя ее по рыхлому хлебу, она предалась фантазиям попроще. Гарольд разбивается на своей машине. Или у Гарольда происходит сердечный приступ. «Последнее более вероятно», – подумала она, вспомнив выпирающее брюхо под узорчатым жилетом. Она оглядела свой бутерброд, ловко подхватила упавшую с него свеклу, положила ее обратно и откусила кусочек. Получилось так себе. А молоко опять убежало.

– Как, по твоему, все прошло, Констанция?

Китти сидела возле туалетного столика. Она стянула с себя колготки и поставила свои молочно белые ноги на затейливо украшенную скамеечку. Хотя она объявила о своей беременности всего три месяца назад, но уже нарочито выгибала поясницу и улыбалась вызывающе болезненной улыбкой. Иногда она внезапно вздрагивала, как будто у нее уже начинались родовые схватки. Она аккуратно нанесла на лицо очищающий крем и лишь после этого соблаговолила ответить.

– Дорогой, ты был великолепен. По моему, все проходит блистательно.

– Почти все, ты хочешь сказать?

– Ну да. И ведь многие против тебя.

– Это точно. Бог знает, что Николас думает о себе. Удивляюсь, как Гарольд позволяет ему все эти выходки.

– Я знаю. Только Дональд и Клайв говорят дело. И то потому, что знают, о чем ты думаешь.

– О да. Эти двое во многих отношениях весьма полезны.