|
- Существует закон о клевете, и вы в этом убедитесь, мистер Пуаро! У меня есть свидетели - все, кто здесь присутствует. - Разве это клевета, - возразил Пуаро, - когда утверждают, что миссис Карпентер пользуется определенным видом духов и губной помады? - Ваши слова нелепы! - бросила Ева Карпентер. - Кто угодно и где угодно мог разбрызгать духи, которыми я пользуюсь. На лице Пуаро появилась улыбка. - Вы сказали, мадам, "кто угодно"! Это была бы грубая уловка, настолько грубая, что в данном случае она возымела обратный эффект: она навела меня на мысль. Из-за этих духов я стал раздумывать о следах губной помады, оставшихся на чашке. Их легко было бы стереть. Можно было вымыть чашку - времени было достаточно, и в доме никого не было - или даже унести ее с собой. Этого не сделали. Я спросил себя: почему? Отвечаю: ибо старались внушить мысль, что там побывала женщина и что преступление совершено женщиной. Действительно, три женщины были вызваны по телефону к миссис Апуард, но не самой миссис Апуард. Телефонограммы передали по ее поручению Ни одна из трех женщин не слышала голоса самой миссис Апуард. Следовательно, можно предположить, что эти телефонограммы исходили не от миссис Апуард, а от кого-то другого, кто добивался, чтобы одну из женщин, безразлично какую, обвинили в преступлении. И я снова задаю себе вопрос: почему? Возможен только один ответ: потому что убийца миссис Апуард - не женщина, а мужчина. Пуаро обвел взглядом аудиторию. Его последняя фраза не вызвала никакой заметной реакции. Он продолжал: - Таким образом, я установил первое обстоятельство: убийцей миссис Апуард был мужчина, и миссис Мак-Джинти тоже убил мужчина. Но кто именно? Как и миссис Мак-Джинти, миссис Апуард погибла из-за фотографии. Это можно предположить почти с полной уверенностью. У кого была эта фотография? Таков был первый вопрос, а с ним связан и второй: зачем хранили снимок? Можно думать, что фотографию хранили сначала по причинам сентиментального порядка. После... устранения миссис Мак-Джинти фотографию уже не нужно было уничтожать. Но обстоятельства изменились после второго преступления. Было совершенно ясно, что снимок связан с убийством. Хранить его стало уже опасно. Думаю, вы все согласитесь с моим выводом, что фотографию нужно было уничтожить и что, следовательно, она была уничтожена? Все присутствующие закивали головой в знак согласия? - Ну, так вот, - вновь заговорил Пуаро, - фотография не была уничтожена! Я знаю это потому, что сам нашел ее!.. Я нашел ее именно здесь несколько дней тому назад. Она находилась в одном из ящиков письменного стола у стены... Достав из кармана пожелтевшую фотографию молодой женщины, прижимавшей к лицу букет роз, Пуаро добавил: - Вот эта фотография. Это снимок Эвы Кейн. На обороте его два слова, написанные карандашом... Повернувшись к Морин Саммерхейз и глядя на нее, как обвинитель, Пуаро сказал: - Нужно ли их оглашать?.. Здесь написано: "Моя мать!" Изумленная Морин пробормотала: - Я не понимаю. Я никогда... - Да, миссис Саммерхейз, вы не понимаете. Хранить эту фотографию после второго преступления можно было по двум причинам. Во-первых, из чистой сентиментальности. Ни в коей мере не чувствуя себя виновной, вы, именно вы, могла хранить этот снимок. Однажды у миссис Карпентер вы сами сказали, что были приемной дочерью. Известна ли была вам когда-нибудь подлинная фамилия вашей матери? Сомневаюсь. Но кто-то знал ее фамилию, тот, кто дорожит своим именем, кто держится за старый семейный очаг, кто гордится своими предками. |
