— Нет. Я пойду.

— Хорошо, давайте не будем об этом, только не уходите, вас уморит эта больничная атмосфера, она ядовита, как слабый угарный газ: сразу не умрете, но наглотаетесь на всю жизнь. Посидите со мной, расскажите о детстве, о родителях. Человек любит вспоминать о своем детстве. Я, например, очень люблю, это отвлекает. Вы где родились?

— На Севере.

— Одна маленькая девочка на таком большом Севере?

— Вообще-то мои родители — коренные москвичи. Просто уехали по распределению после института, вернее, распределили маму, она моложе отца на десять лет, а он просто уехал с ней.

— Из Москвы?

— Везде люди живут. Что, Москва — единственное место, где можно жить? Они, кажется, поссорились с дядей, у нас никто не говорил, из-за чего, но родители редко общались с ним, а когда бабушка умерла, совсем перестали. Мама говорит, что якобы за месяц до моего рождения отец ездил в Москву, тогда они поссорились окончательно и больше друг другу не писали. Отец стал крупным инженером, получил большую квартиру от завода, хорошо зарабатывал, мы очень неплохо жили, особенно когда папа стал директором и был им до пенсии, шесть лет. А как только перестал работать, так сразу второй инфаркт, и все, конец…

— Как же вы попали к дяде?

— Это мама написала, втайне от отца, у него тогда уже сердце болело после первого инфаркта. Дядя откликнулся сразу, мне всегда казалось, что он чувствовал себя виноватым. Даже Алла не смогла настоять, чтобы после сдачи экзаменов я перешла жить в общежитие, а потом она поняла свою выгоду. Кстати, это смешно, но он написал на меня завещание.

— Завещание?

— Да. Прописал в квартире и оформил свою часть на меня, а не на Аллу, она по этому поводу чуть ли не каждый день устраивала истерики.

— А после ее смерти? Если, не дай бог, ваш дядя сейчас умрет?

— Вы же просили просто рассказать о детстве. Получается, я кругом корыстная и у меня самый веский мотив?

— Интересно, из-за чего же они разругались, ваш отец и Аркадий Михайлович?

— Ну, краем уха я слышала, что дядя продал какие-то вещи, переходившие из поколения в поколение в нашей семье, по молодости продал или по глупости, но ему пришла карточка на «Жигули», тогда машины же были страшным дефицитом, и бабушка отдала икону и какое-то кольцо. Отец, когда получил письмо, выбил себе командировку, уехал в Москву и все доказывал им, что глупо фамильные реликвии менять на железо, которое со временем превратится в прах. Он ведь после смерти деда остался старшим в роду, и бабушка должна была спросить согласие, но она слишком любила младшего сына, то есть дядю. Так я поняла из обрывков разговоров, которые слышала, при мне старались об этом ничего такого не говорить. А дядя написал потом столько монографий, все о семье, о нашем древнем дворянском роде, он понял, что сглупил, но все мы ошибаемся, правда ведь? Что ушло, то ушло, не рыдать же из-за этого и не ссориться с родственниками?

— Да, наверное. Значит, честь семьи. Значит, вы и правда родственники тем Гончаровым?

— Это еще один предмет споров в семье, потому что отец всегда возмущался, что гнусно со стороны брата подтасовывать факты. Он был против дутого родства и говорил, что не порядочно делать на этом деньги. Конечно, наш род древний, но доказать, что это именно те Гончаровы… Я бы не взялась. Мне просто было интересно работать в архивах, потом все это писать…

Надя рассматривала, а Леонидов ловил себя на мысли, что опять слышит что-то знакомое. «Что за черт, второй день не могу отделаться от этого чувства, сначала Михин про Демина говорил, казалось, будто уже где-то слышал, теперь она про свою семью.