— Нет, Анна, нет.

— Перстень с жемчужиной! — повторила она с отчаянием. — Наверное, из того гарнитура.

— Какого гарнитура?

— Из которого мне Саша… — Она вдруг шлепнула себя пальцами по губам, взглянула затравленно: — Какая же я бестолочь!

— Та-ак, — протянул Иван Павлович. — И когда же он позаимствовал драгоценности?.. Ну-ну, успокойся и обрати внимание: я не говорю — убил.

— Он взял только ожерелье, честное слово!

— Когда?

— Когда за коньяком в кабинет ходил. — Она опять пошарила в кармане своей пунцовой юбочки.

— Вот. — Протянула и добавила доверчиво: — Прелесть что такое, а носить боюсь.

— Знамо дело. — Драгоценные снизки переливались в его длинных сильных пальцах. — Надо бы найти потайное местечко…

— Оно мое! — Анна вырвала ожерелье.

— Ну, смотри. Дорогой жемчуг, крупный, но видишь, уже портится.

— Что это значит?

— Болеет без применения. Его надо полечить — поносить на голой коже… И дернул же меня черт встретиться с тобой в электричке! И познакомить тебя…

— Вы же меня спасли. Нет, я правда не жалею.

— Тебе нравится, что твоя жизнь превратилась в ночной кошмар? — Анна не ответила. — Оставим детские грезы про любовь…

— Не оставим. У меня никого нет дороже Саши.

— Как пожелаешь.

— Иван Павлович, вы нам поможете?

— Пожениться?

— Да ну вас!

— А что мне за это будет?

Она зашептала горячо:

— Если мы найдем драгоценности, то поделимся. Я Сашу уговорю.

— А если не найдем?

— Вы надо мной издеваетесь?

— Ладно, девочка, попробую. Загадка вправду любопытная… как упражнение для праздного ума.

— Где ваш электрический фонарик?

— Когда детишки играют в сыщиков…

— Ну пожалуйста, пойдемте!

Она встала, он предостерегающе поднял руку. «Тихо! На веранде!..» В так называемом французском окне из цельного стекла, почти до полу, кто-то (что-то) шевелился. Иван Павлович рванулся к двери — в комнату ввалился Саша, весь в крови.

ГЛАВА 13

Логика развития событий (ведь и в приступах безумия есть своя логика, которую, конечно, проследить труднее), склад ума и интуиция влекли его вглубь, к тринадцатилетней завязке, к таинственному истоку преступления. Мотив пока что не давался: кража — одна из его составляющих, не больше, коль безумец, заполучив сафьяновый футляр, никак не уймется. Возможно, он охотится за недостающим жемчужным ожерельем; намек — «указующий перст» в перстне. С появлением Саши математик убедился: тот сверкающий символ — не болезненная галлюцинация. «В таком случае, — предложил он молодым людям, — бросьте ему кость: положите ожерелье на Библию, он найдет его и уймется. Но если так, Саша, имей в виду: выродок знал твою мать, он видел ее в жемчугах». — «Ожерелье принадлежит моей невесте, я его никому не отдам».

Иван Павлович катил в Москву на старой своей «шестерке», которая вдруг каким-то чудом (никак сообщился азарт хозяина?) соизволила заработать. Он шел по следу — по вчерашним следам ребят — подобрать брошенные нити, собрать воедино, восстановить золотой узор (с вкраплением красного) того полузабытого дня, когда он, напрасно дожидаясь свидания, опоздал явиться на торжество.