Воспаленные глаза, скрытые темными тенями, уставились ей в лицо. И мучительно напомнили Фрине о пронзительном взгляде мужчины, с которым она провела прочь. У нее едва не подкосились ноги, но она впилась ногтями себе в ладонь и выдержала этот взгляд.

– Кто вы? – спросил тонкий голосок.

Фрина не успела придумать имя и назвала свое французское уличное прозвище.

– Я Черная Кошка. Питер послал меня поддержать вас.

– Питер…

– Питер Смит. – Фрина дотронулась до ключицы.

Ответ удовлетворил молодую женщину. Мэри Эванс оперлась о руку Коллинза, и он вывел женщин во двор, посадил в полицейский автомобиль и сам уселся на водительское сиденье.

Морг оказался гнетущего вида кирпичным зданием, внешний облик которого полностью соответствовал его назначению. Но солнце сияло вовсю, и Фрина пожалела, что ее роль потребовала облачиться в черное. Коллинз проводил их в холодную, пропахшую дезинфекцией камеру; туда санитар и вкатил тело, обнаженное как в час рождения и покрытое простыней.

Фрина против воли посмотрела на труп, с которого не сводила глаз Мария. Теперь, отмытый от грязи, юноша казался спокойным; волосы высохли и стали шелковистыми.

– Я рад, что вы пришли, – сказал санитар, толстый молодой человек с сальными волосами и серьезными изъянами кожи. – Мы не можем хранить все трупы, понимаете. Очень скоро следователь закроет его дело.

Коллинз, непривычный к смерти, в гневе зыркнул на него.

– Заткнись, придурок! – гаркнул он.

Санитар побледнел так, что прыщи на его лице запылали словно фонари.

– Ладно, босс, не надо сердиться, – пробормотал он.

– Вам знаком этот человек, мисс? – официальным тоном спросил Коллинз.

Мэри Эванс слабо кивнула.

– Как его имя?

– Юрка. Его имя Юрка Розен.

– Хорошо, мисс. Подпишите этот документ. Полное имя и адрес, пожалуйста.

Мэри протянула тонкую руку, покрасневшую от домашней работы, и коснулась щеки убитого. Холод мертвого тела пронзил ее и передался даже Фрине; мисс Фишер поспешила подхватить девушку, которая лишилась чувств.

– Увезите труп, – велела она, и санитар выкатил тележку из комнаты.

Фрина затаила мстительную надежду, что акне будет мучить этого молодца до скончания веков.

Сидя на полу, Мэри подписала форму Коллинза. Она сообщила свой адрес – Большой южный пансион – и начала было свою подпись с «А», но вспомнила, что назвалась Эванс. Девушка обратилась к Фрине по-французски:

– Церковь похоронит его? Мне не на что его хоронить!

Она разрыдалась, вздрагивая от неутешного горя. Фрина встала и обратилась к констеблю:

– Здесь вы уже сделали что могли, Коллинз, отправляйтесь на Рассел-стрит. И сообщите этому прыщавому некрофилу, что я оплачу похороны по католическому обряду, так что пусть позаботится, чтобы тело подготовили надлежащим образом. Понятно?

– Да, мисс, – пробормотал Коллинз и удалился, искренне радуясь возможности покинуть холодное помещение, пропитанное запахом смерти.

Мэри рыдала и не могла остановиться. Фрина дала ей десять минут, чтобы выплакаться, а потом поставила девушку на ноги и вывела из комнаты.

– Давайте-ка выберемся отсюда, – сказала мисс Фишер, выводя женщину на Бэтмен-авеню.

Сквозь деревья сверкала река; Фрина увидела Мельбурнскую лодочную станцию – место действия множества разудалых вечеринок. Удивительное дело, но балкон, вопреки всем ожиданиям, был по-прежнему на месте.

Мэри брела как лунатик, не переставая плакать. Они проковыляли мимо бассейна с дельфинами, с крыши которого им махали загорающие.