Шофер не сказал ни слова, хотя впоследствии присовокупил дамочку к своему списку самых незабываемых пассажиров.

Татуировочный салон был ярко освещен, повсюду висели целлулоидные лекала, забрызганные разноцветными чернилами. Мужчины-посетители, а их было немало, разинули рты при появлении Фрины.

Прошло несколько минут, прежде чем кто-то из них пошевелился, да и то лишь отвел взгляд. Один вынул сигарету изо рта.

Тщедушный юнец разглядывал корабль с полной оснасткой, этим рисунком он хотел украсить свою руку, если, конечно, ему удастся убедить Профессора принять записку от его отца. Паренек расплылся в улыбке и спросил:

– Чему обязаны, мисс?

– Вы можете представить меня Профессору, – ответила Фрина.

Паренек провел рукой по курчавым рыжим волосам и крикнул:

– Профессор, вас хочет видеть дама!

И он снова занялся изучением лекал. Может, черная кошка будет лучше? Профессор ведь никогда не догадается, что разрешение поддельное.

Здоровенный мужчина отложил иглу и осушил бокал пива.

– Да, мисс? Желаете сделать татуировку?

Фрина пропустила смешки мимо ушей и холодно ответила:

– Мне нужна переводная картинка. Помню, в детстве мы сводили чернильные картинки на кожу. Мне не нужна татуировка навечно. Вы можете сделать временную?

Профессор снял шляпу и почесал проплешину на затылке.

– Вы не понимаете, о чем просите, – ответил он. – Я работаю иглой. Я не делаю переводных рисунков.

– А как долго держатся ваши чернила?

– Вечно. Вы унесете мою работу с собой в могилу.

– Ясно. И ваши чернила несмываемы?

– Да. Но когда краска впитывается в кожу, уже все равно: вы не можете смыть собственную кожу.

– А как вы наносите рисунок?

– Вот так. – Он взял лекало, покрыл его чернилами при помощи валика и приложил окрашенную сторону к своей руке. Потом умело отлепил целлулоид, на коже осталось зеркальное отражение рисунка с лекала.

– Видите? Я не рисую сам. Это уже готовые образцы. Некоторые я купил в Америке.

– Но вы ведь можете сделать рисунок и сами?

– Конечно.

Фрина извлекла свой образец. Профессор взял квадрат целлулоида и вырезал на нем рисунок.

– Вот, возьмите, дамочка. А теперь, поскольку вы не собираетесь делать татуировку, я вынужден попросить вас уйти.

– Нет, не вынуждены. Мне нужны еще подходящие чернила. И пожалуйста, нанесите рисунок. Конечно, я заплачу по стандартному тарифу.

– Как скажете. Какой цвет вам нужен?

– Синий.

Профессор окрасил лекало и жестом указал Фрине на кресло рядом с очередным страдальцем, на руку которого ей смотреть не хотелось. Она превратилась в смесь крови и чернил; судя по всему, это было очень больно.

– Куда бы вы хотели перенести рисунок? – покорно спросил Профессор, приближаясь к Фрине с лекалом.

Мисс Фишер расстегнула платье и обнажила впадину между грудями.

– О черт, нет! – отшатнулся он.

Но Фрина была непреклонна.

– Приступайте, Профессор. Не бойтесь. Вот сюда, пожалуйста, только осторожнее, не смажьте!

Отведя взгляд, Профессор приложил лекало с привычным старанием, а затем отклеил его. Заглавная «А» в круге смотрелась четко, как на бумаге, и была явно синей.

– Отлично. Долго она сохнет?

– Минут десять, – вздохнул Профессор.

Подобные украшения он делал лишь дамам сомнительной репутации. Его нынешняя клиентка не относилась к этой категории, и ее поведение весьма его раздражало. Она же была спокойна, как палтус во льду, и беспечно болтала, держа ворот платья нараспашку, чтобы не стереть чернила.