Ян был настолько потрясен неожиданным появлением Екатерины, что совершенно позабыл о назначенной встрече с Борькой. В голове его, словно клубок змей, переплетались мысли – одна страшнее другой. Он знал, что после его исчезновения связным в отряде была назначена Екатерина.

Вскоре благодаря переданным Бобовником сведениям немецкие каратели подкараулили и расстреляли группу разведчиков, шедших в Бахчи-Эли. В этот же день немцы окружили и уничтожили весь партизанский отряд. Но девушка бесследно исчезла. Ее не оказалось ни внизу, в лесистой лощине, ни на плоской вершине горы. И вот, пожалуйста – Екатерина Лоскутова собственной персоной! Живой свидетель его предательства.

С этими мыслями он снова поплелся следом за ней.

«2-й Астрадамский тупик», – прочитал он корявую надпись, выведенную светлой краской на стене. Оставалось выяснить, в каком доме по этому тупику она проживает.

Странно, но, идя по тихой улочке, она ни разу не оглянулась. И даже отворив заросшую хмелем калитку, не бросила короткого взгляда по сторонам.

Это удивило Бобовника: растяп и верхоглядов связными не назначали. Его самого Гаврилов со Студеным неоднократно экзаменовали, прежде чем доверить опасную работу. Тем не менее он скользнул к закрывшейся калитке и заглянул внутрь участка. Прежде всего его интересовало наличие собаки. На свое счастье, ни пса, ни конуры он нигде не приметил.

Немного в глубине – сразу за палисадником с сиренью и жасмином – стоял добротный деревянный дом с резными ставнями. Левее виднелся сарай, а за домом темнел большой фруктовый сад. Возможно, дальше на немаленьком участке были и другие постройки, но за деревьями и кустарником Ян разглядеть ничего не смог. Да и солнце уже зашло за горизонт, погрузив московские окраины в темно-синие сумерки.

Спохватившись, он глянул на часы и заторопился к выходу из тупика. За поворотом, на пересечении с проездом Соломенной Сторожки, Бобовник заметил двух мужчин.

– Борька! – радостно прошептал он, признав в одном из них старого знакомого.

* * *

Минуло больше часа с той минуты, как недавно назначенный связным Ян Бобовник попрощался с сержантом Луфиренко и исчез в дубовом молодняке. Узкий лесок тянулся вдоль правого берега мелкой речушки, в нем не заблудишься, в другую сторону не свернешь.

«Куда же он подевался?» – переглядывались разведчики.

– Можа в селе что приключилось? – переживал ефрейтор Дробыш.

– Кто его знает? – невесело отвечал сержант. – Подождем…

Подождали еще полчаса. Потом чуток отошли назад и заняли другую позицию, но так, чтобы видеть полянку, на которой встречались со связным. Но и следующие полчаса ожидания не принесли желанного результата: Бобовник на лесистой тропе так и не появился.

– Дольше оставаться здесь я не имею права, – с тяжелым сердцем проговорил сержант. – Уходим.

Бойцы поднялись. Пристраивая на груди немецкий автомат, Дробыш заметил:

– Ежели и задержался по серьезным причинам, то не страшно. Лишь бы живым из села выбрался. А выберется, так не маленький – найдет дорогу до лагеря.

К вечеру, после нескольких часов тяжелого восхождения, разведчики прибыли в лагерь. Луфиренко тотчас доложил начальству о происшествии.

Гаврилов и Студеный не на шутку встревожились. Бобовник мог попасть в лапы к гитлеровцам, и кто знает, чем эта катастрофа обернется для отряда. Фашисты умели допрашивать, могли развязать язык любому.

Спустя четверть часа Николай Степанович приказал сниматься с обжитого места и уходить выше в горы. До наступления темноты отряд плутал по лесистым склонам, отдаляясь от перевала Маски.