– Значит, вы видели ассистента Стенстрёма?

– Да.

– Когда?

– Тогда, когда я сел возле Юргордсброн. Он сидел слева за водителем.

Мужчина был прав, однако Меландер не подал виду. Сведения о том, как сидели жертвы, еще не просочились в прессу.

– Вы уверены, что это был он?

– Да.

– Откуда у вас такая уверенность?

– Я узнал его. Когда‑то я работал ночным вахтером.

– Да, – сказал Меландер. – Пару лет назад вы сидели в вестибюле старого здания управления полиции на Агнегатан. Я припоминаю вас.

– Это правда, – удивился допрашиваемый. – А я вас не помню.

– Я видел вас только два раза, – сказал Меландер. – И мы с вами никогда не разговаривали.

– Однако Стенстрёма я прекрасно помню. Потому что… – Он замялся.

– Я вас слушаю, – благожелательно ободрил его Меландер. – Потому что?..

– Он выглядел так молодо и был одет в джинсы и спортивную куртку, поэтому я подумал, что он не является сотрудником полиции, и хотел проверить у него документы. И…

– Да?

– Через неделю я сделал ту же ошибку. Это было досадно.

– Ну ничего, бывает. А теперь, когда вы увидели его позавчера вечером, он узнал вас?

– Нет. Наверняка нет.

– Рядом с ним кто‑нибудь сидел?

– Нет, место рядом было пустым. Я отлично это помню, потому что вначале хотел поздороваться с ним и сесть рядом. Но потом решил, что с моей стороны это было бы невежливо.

– Жаль. Вы вышли на Сергельсторг?

– Да. Там я пересел в метро.

– А Стенстрём остался?

– Да, наверное. Во всяком случае я не видел, чтобы он выходил.

– Вы позволите предложить вам чашечку кофе?

– Конечно, спасибо, – поблагодарил допрашиваемый.

– Я буду вам весьма обязан, если вы не откажетесь взглянуть на несколько фотографий, – сказал Меландер. – К сожалению, они довольно неприятные.

– Понимаю, – пробормотал свидетель.

Он посмотрел на фотографии. При этом он побледнел и несколько раз сглотнул слюну. Единственным человеком, которого он опознал, был Стенстрём.

Через минуту явились почти одновременно Мартин Бек, Гюнвальд Ларссон и Рённ.

– Ну, – сказал Колльберг, – Шверин…

– Да, – ответил Рённ. – Умер.

– Ну и?..

– Он что‑то сказал.

– Что?

– Не знаю, – ответил Рённ и поставил магнитофон на стол.

Они стояли вокруг стола и слушали.

– Кто стрелял?

– Днрк.

– Как он выглядел?

– Акальсон.

– Из этого твоего допроса ничего не выжмешь. Послушай, к тебе обращается старший ассистент Улльхольм…

– Он умер.

– О, дьявол, – сказал Гюнвальд Ларссон. – Мне хочется блевать, когда я слышу этот голос. Однажды он обвинил меня в служебном проступке.

– А что ты сделал? – спросил Рённ.

– Выругался в дежурке полицейского участка округа Клара. Двое парней приволокли голую девку. Она была мертвецки пьяна, визжала, как ненормальная, и в машине сорвала с себя одежду. Я пытался им объяснить, что они должны были хотя бы одеяло набросить на эту б…, прежде чем приводить ее в участок. А Улльхольм заявил, что я нанес моральную травму женщине, причем несовершеннолетней, этим грубым, вульгарным словом.