– Что отвратительно? Я?
– Нет. Отвратительно, когда загибают страницы книги.
– Это моя книга, – сказала она. – Я купила ее за свои собственные деньги.
– Разденься.
Она подняла руку к воротнику и начала расстегивать пуговицы, медленно, одну за другой. По‑прежнему не отводя от него взгляда, она распахнула легкий халатик и сбросила его на пол.
– Повернись, – сказал он.
Она повернулась к нему спиной.
– Ты красивая.
– Благодарю. Мне так стоять?
– Нет. Спереди ты лучше.
– Неужели?
Она повернулась кругом и посмотрела на него с тем же самым вызывающим выражением лица.
– А на руках ты умеешь стоять?
– Во всяком случае умела до того, как с тобой познакомилась. Потом в этом уже не было необходимости. Попробовать?
– Не нужно.
– Но я могу это сделать.
Она подошла к стене, наклонилась и встала на руки, головой вниз. Внешне без всякого труда. Колльберг с интересом глядел на нее.
– Мне так стоять? – спросила она.
– Нет, не нужно.
– Но я охотно буду стоять, если это тебя развлекает. Если я потеряю сознание, прикрой меня чем‑нибудь. Набрось на меня что‑нибудь сверху.
– Нет, не нужно, встань.
Она ловко встала на ноги и бросила на него взгляд через плечо.
– А если бы я сфотографировал тебя в таком виде, – спросил он; – что ты на это сказала бы?
– Что ты подразумеваешь под словами «в таком виде»? Голую?
– Да.
– Вверх ногами?
– Предположим.
– У тебя ведь нет фотоаппарата.
– Действительно, нет. Однако это неважно.
– Конечно можешь, если у тебя есть такое желание. Ты можешь делать со мной все, что тебе заблагорассудится. Я ведь уже сказала тебе это два года назад.
Он не ответил. А она по‑прежнему стояла у стены.
– А что ты сделал бы с этими фотографиями?
– Вот в этом‑то все и дело.
Она подошла к нему и сказала:
– Теперь, по‑моему, самое время спросить, зачем, собственно, тебе все это нужно. Если ты хочешь переспать со мной, то у нас ведь есть прекрасная кровать, а если она тебя уже не устраивает, то диван тоже замечательный. Мягкий и пушистый. Я сама его сделала.
– У Стенстрёма в письменном столе была целая кипа таких фотографий.
– На работе?
– Да.
– Чьих?
– Его девушки.
– Осы?
– Да.
– Наверное, это было не слишком приятное зрелище?
– Ну, я бы не сказал.
Она нахмурила брови.
– Вопрос в том, зачем они понадобились, – сказал Колльберг.
– Разве это имеет какое‑нибудь значение?
– Не знаю. Но я не могу это объяснить.
– Может, ему просто нравилось разглядывать их.
– Мартин тоже так говорит.
– По‑моему, гораздо благоразумнее было бы иногда приезжать домой и смотреть живьем.
– Мартин тоже не всегда проявляет благоразумие. Например, он беспокоится о нас с тобой. По нему это видно.
– О нас? Почему?
– Наверное, потому, что тогда, в пятницу вечером, я вышел один.
– А он что, никогда не выходит из дому без жены?
– Тут что‑то не так, – сказал Колльберг. – Со Стенстрёмом и теми фотографиями.
– Почему? У мужчин бывают разные причуды. Она хорошо выглядела на тех фотографиях?
– Да. |