— Хочешь мороженого?

— Нет. Нет, спасибо, Зип.

Он внимательно оглядел ее:

— Что случилось?

— Ничего.

— Похоже, ты плакала. Тебя кто-то обидел?

Она замотала головой:

— Нет. Нет.

— Если кто обидит, только дай мне знать, — сказал он. — Я разберусь с любым, как собираюсь разобраться с Альфи.

— Оставь Альфи в покое! — резко бросила она, глаза ее вдруг сверкнули.

— А?

— Почему ты собираешься причинить ему вред? Ты не имеешь права!

— Эй, я не боюсь его! — сказал Зип.

— Никто и не говорит, что ты боишься.

— Он просто получит то, что заслужил, вот и все.

— Ты же знаешь, он ничего не сделал, Зип. Ты это прекрасно знаешь.

— Он много чего сделал! Я попорчу его большие глаза! Я…

Она вдруг снова безутешно зарыдала.

— Зачем ты так говоришь?! — кричала она. — Зачем? Это так жестоко! Это не ты! Разве ты не можешь быть самим собой?!

Пораженный взрывом ее чувств, он молча таращился на нее.

— Что ты пытаешься доказать? — продолжала она, а слезы все струились по ее лицу. — Что ты задумал? Хочешь сделать все хуже, чем есть? Что с тобой такое? Какого черта ты взбеленился?

Он, смущенный, неловко переминался с ноги на ногу. Потом протянул руку, чтобы коснуться девушки, не зная, что слезы копились с того самого момента, когда на нее напал Куч, они копились внутри нее, потому что моряка в кафе не оказалось, копились назло отчаянной надежде на то, что он все-таки дождется ее, и в конце концов их стало так много, что они прорвались наружу. Зип не знал всего этого, он видел только, что она плачет. И перед лицом этой женской беззащитности, перед лицом такой муки, о какой он даже не подозревал, он растерялся, он хотел дотронуться до нее, но тут же отдернул руку, не осмелившись войти с ней в контакт, который в тот момент казался слишком интимным, слишком откровенным.

— Эй… эй, послушай, — растерянно бормотал он, — не плачь. Из-за чего ты так убиваешься?

— Обещай мне не трогать Альфи, — попросила она. — Обещай.

— Послушай… эй, ты не должна плакать.

— Обещай.

— Чайна… все знают, что я сказал, и я не намерен отступать. Как я говорил им… — Он замялся. — Я сказал им, что ты моя девушка.

— Ты не имел права так говорить.

— Я знаю. Я имею в виду, я же знаю, что ты не моя девушка. Послушай, ну перестань плакать, а? Хочешь мой носовой платок?

— Нет, — шмыгнула носом Чайна. — Я не плачу.

— На, бери, вытри слезы, — настаивал он. — Я им почти не пользовался.

Она взяла платок и высморкалась.

— Хочешь мороженого? — неуверенно спросил Зип.

— Нет. Зип, ты ведь не причинишь ему вреда, правда? Он ничего не сделал со мной, поверь. Он хороший мальчик.

Зип не ответил.

— Ты совершишь большую ошибку, если не образумишься.

— Ты не сердишься на меня, правда? — Голос его дрогнул. — Я… соврал, что ты моя девушка.

— Нет, не сержусь.

— Больше я никогда не заикнусь об этом, — ласково заверил ее он и потупился. — Даже не знаю, почему я так ляпнул. — Он задумался на несколько мгновений. — Может, только потому, что ты такая хорошая, понимаешь?

— Спасибо, — ответила она и слабо улыбнулась, возвращая ему платок.