10 марта 1613 года Григорий Фонарник уехал в Ярославль. Но там уже не было ни Евфимии, ни Богдана Исакова, ни Трифона Морозова, ни Пятуни. Знакомые купцы сообщили, что в Костроме живет их родственник Юрий Болотников. К нему и отправился посыльный опального Федора. Но Юрий и на этот раз не захотел помочь родственникам, с которыми старался из за осторожности не поддерживать контактов. Пришлось Григорию идти к дьяку Марку Поздееву. Бывший друг Андронова встретил купца на крыльце и, прочитав грамоту, тут же пригласил гостя в дом, подальше от посторонних глаз. Сразу дать деньги для узника он побоялся: уж больно было опасным помогать государственному преступнику. Но и отказать старому приятелю не решился. Поэтому он пообещал Григорию, что даст деньги в Ярославле, куда вскоре поедет. После этого, чтобы сгладить впечатление от отказа, предложил гостю выпить с ним вина или меда и отобедать. Но скромный купец отказался, сославшись на занятость.

Вернувшись в Ярославль, Григорий Фонарник узнал, что попал в очень неприятную историю. Пока он разъезжал по делам, Федор Андронов бежал из заключения, и по всей стране был объявлен его розыск. Ни Евфимия, ни ее сестра Аксиния с остальными родственниками об этом не знали и пребывали в «счастливом неведении». Узник оказался на редкость прытким. Усыпив бдительность князя Волконского письмами, он подкупил одного из слуг, и с его помощью был освобожден от колодок и глубокой ночью выведен незаметно со двора. Однако беглецу не удалось уйти далеко. 15 марта он был схвачен подмосковными крестьянами около Яузы за Калининым оврагом. Ведь при весенней распутице все дороги были малопроходимыми, и пеший, достаточно хорошо одетый человек сразу же вызвал у местных жителей подозрение. Они тут же сообщили о незнакомце отряду казаков во главе с Яковом Ивановым. В итоге Федор Андронов был схвачен.

Начались новые разбирательства о том, кто помогал государственному преступнику, с кем он был связан, куда собирался бежать и зачем. Первым оказался под следствием Григорий Фонарник, хорошо известный князю Волконскому, который старался свою вину переложить на чужие плечи. 18 марта в дом Григория в Ярославле прибыл подьячий Андрей и отвел его к местным воеводам – князю Ивану Хованскому и окольничему Семену Головину. По их приказу дьяк Василий Юдин начал допрос. Что мог сказать сердобольный Григорий? Естественно, только правду, поскольку ничего плохого он не делал. Он подробно сообщил о том, что давно был знаком с Андроновым и по старой дружбе решил помочь попавшему в беду приятелю, поскольку тот находился не только под стражей, но и без средств к существованию. Свою задачу он видел только в том, чтобы передать письма узника родственникам. Грамоты к Евфимии и Аксинии тут же были приобщены к делу. Допрашиваемый не захотел сообщать о поездке к Марку Поздееву, который был на государственной службе и мог пострадать ни за что ни про что. Он ведь никак не помог Федору и, значит, ни в чем не был виновен. Но про Юрия Болотникова пришлось рассказать, поскольку поездку в Кострому было трудно скрыть.

После этого ярославские воеводы отправили за Юрием подьячего Андрея Ботвиньева. Уже на следующий день тот прибыл вместе с Кузьмой Борисовым, у которого жил Болотников. Оба не смогли добавить ничего нового к сообщению Григория Фонарника. Юрий, правда, вспомнил, что еще зимой в Кострому приезжала Евфимия, но, не получив от него помощи, уехала в Осташков с Богданом Исаковым. Но воеводы решили, что купцы что то скрывают, и применили пытки. В итоге Григорию пришлось сообщить, что он встречался с Марком Поздеевым и передавал ему грамоту от Ф. Андронова. Эта информация показалась Хованскому и Головину очень важной, поскольку Марк служил в том городе, где находился новый царь Михаил Романов.