|
- Возможно. - В голосе робота появились менторские нотки. - Но людям оно свойственно до сих пор, и не только в этом аспекте. - А ты, однако, наглец! - отметил Саттон. - А надоело мне все, - признался робот. - Чертовски устал я от вашего человеческого самодовольства. Вот вы говорите, что отменили войны, а что на деле? Вы просто все устроили так, что другие не осмеливаются напасть на вас. Говорите, что покончили с преступностью. Покончили, конечно. С чьей угодно, только не с собственной. Причем, честно признаться, та преступность, с которой покончено, по человеческим-то меркам, и не преступность вовсе. Так, детские шалости. - Послушай, дружище, - доверительно сказал Саттон. - А ты не рискуешь, произнося подобные речи? - А вы можете выключить меня, когда надоест, - ответил робот. - Моя жизнь немного стоит, так же, как и моя работа. - Поймав взгляд Саттона, он заторопился: - Постараюсь объяснить, сэр, а вы послушайте... На протяжении всей своей истории человек был убийцей. С самого начала своего существования он был хитер и жесток, хотя слаб и уязвим, вот он и научился пользоваться дубинкой и камнями. Вначале были твари, которых он не умел убивать. Убивать могли они. Но человек был хитер, дубинкой и каменным топором он стал убивать мамонтов и саблезубых тигров, которых голыми руками не возьмешь. Так он обрел власть над животными, и истребил всех, кроме тех, которым милостиво позволил служить себе. Но уж тогда, когда он дрался с животными он дрался и с себе подобными. Животные были побеждены, но продолжались другие битвы - человека с человеком, народа с народом. - Все это в прошлом, - возразил Саттон. - Уже более тысячи лет назад войны прекратились. Теперь людям нет нужды убивать. - Вот в этом-то и загвоздка, - сказал робот. - Действительно, теперь как-будто нет нужды ни сражаться, ни убивать. О, ну, разве только в исключительных случаях, где-нибудь на далеких планетах, где иной раз приходится кого-нибудь прикончить из соображений самозащиты, или, как у вас говорится, для поддержания торжества власти человечества. Но, по большому счету, необходимость в убийстве, действительно, отпала. И все же вы убиваете. Вы без этого просто не можете! Древняя жестокость сидит в вас. Вы упиваетесь властью, а убийство - одно из проявлений власти. У вас это в крови. Вы вынесли это из пещер. Теперь вам осталось одно - убивать друг друга, чем вы и занимаетесь, сочинив для этого красивое название - "дуэль". В общем-то, вы понимаете, что это нехорошо, но вы - лицемеры, и поэтому разработали целую систему понятий, чтобы вся эта мерзость выглядела прилично, даже благородно. Вы называете это ритуалом, рыцарством или, по крайней мере, стараетесь думать, что это так. Вы одеваете убийство в блестящие одежды вашего порочного прошлого, укутываете его в пелену красивых слов, но слова - чушь. Король-то голый! - Послушай, - прервал его Саттон, - я же как раз не хочу драться на этой проклятой дуэли! Я так сразу и сказал! В голосе робота прозвучала радость мщения: - Придется! Деваться-то некуда. Но могу кое-что подсказать, если желаете. Я знаю уйму всяческих хитрых способов... - Постой, это как же? Мне показалось, что ты как раз против дуэлей. - Ну, против, - согласился робот. - Но это моя работа. Я к ней привык. Стараюсь работать получше, а про себя думаю другое, вот, с вами по душам поговорил. А сколько я всего знаю, сэр... Могу рассказать вам о любом человеке, когда-либо дравшемся на дуэли. Могу часами разглагольствовать о преимуществах пистолетов перед рапирами. Но если надо будет - начну превозносить рапиры... Могу поведать вам о вольных стрелках Дикого Запада, о чикагских гангстерах, о ямайских пиратах, о. |
