– В Африке товар кончился, теперь значит, к нам приперлись, – понял Сафа. – Всю Алгу скупили наподобие африканской деревни. А какой город был! Машины в шесть полос ехали. Порт самые современные пароходы принимал. А как пришел Темнохуд, начались метания. В порту начальники менялись как бешеные. И у каждого свой план.

То они с Францией контракт подписывают, то с Гваделупой. Смешно сказать, бумажки на утверждение в Москву возили. А теперь значит, докатились до компании "Делейни".

Мы им живой товар, а они нам африканский СПИД. Взаимовыгодный обмен, господа.

– Ключница идет! – тихо сказал Макс, и Сафа подскочив, зажал ему рот.

В тишине раздался скрежет проворачиваемого стопора, и задраенная переборка открылась. Кто-то пошел по отсеку, действительно позвякивая чем-то металлическим.

Он приблизился к двери, в этом месте Сафа сжал рот Максу особенно сильно, потом шаги удалились.

Сафа отпустил руку, тело мягко упало, и, приотворив дверь, выглянул. Глаза его едва не вылезли из орбит, и он сам чуть не заорал. По коридору шел Визг!

Мощный торс словно шкура покрывает крупноячеистая позвякивающая при ходьбе кольчуга. Штаны сотканы из ячеек поменьше. Все это блестит и переливается даже в свете тусклого фонаря. Голову закрывает безобразный квадратный шлем из грубо сваренных стальных листов.

Открыты только ладони и ступни. В правой руке, в которой угадываются лишь два изуродованных скрюченных пальца, Визг держал ржавую электропилу с устрашающе заостренными зубьями.

Сафа стал осторожно по миллиметру прикрывать дверь. Он был уверен, что не издал ни звука, никогда в жизни он еще не был столь аккуратен. Но Визг остановился как вкопанный.

Сафа застыл, и в следующую секунду Визг обернулся. В глубокой щели огромного шлема горел злобой единственный глаз.

– Ма-акс! – заорал Сафа. – Полундра!

Он выскочил в отсек, следом пробкой вылетел и заметался Макс.

Визг развернулся всем корпусом, как не смог бы развернуться ни один нормальный человек, и неуклюжими, но очень быстрыми скачками двинулся за ними. Впрочем, это было не совсем точно. Потому что Сафа бежал ему навстречу!

Темнохуд, находящийся в отдельной каюте, поднял голову и прислушался к коллективному топоту. Его это так заинтриговало, что он отложил в сторону лекарства, на которых проверял срок годности и выглянул в коридор. По нему в колонне по двое топтался на месте спецмон.

– Смирно на капитана порта! – крикнул Счастливчик.

Вооруженные умхальтерами бойцы в потных майках и галифе шагали на месте.

Темнохуд опасливо попятился, а бойцы затянули речевку в такт шагам.

– Кто шагает дружно в ряд?

Спецмоновский наш отряд!

Нахлобучим до поту

Алгу в попу!

– Иван Иванычу ура! Вперед! – зычно крикнул Счастливчик, стараясь проорать чуть ли не ему в ухо, Темнохуд сделал вид, что не заметил оскорбления.

Когда спецмон со своей издевательской речевкой миновал Темнохуда, челюсть его отвисла: последний спецмоновец тащил на веревку совершенно голую женщину.

Счастливчик с треском захлопнул дверь, съездив капитану в лоб.

Спецмон был разделен Счастливчиком на три неравные части. Основные первые и вторые группы были направлены в машинное отделение и на капитанский мостик соответственно и двинулись навстречу друг другу. Таким образом, они должны были прищучить Ребрия и оставшихся беглецов в любом случае.

Сам Счастливчик со своими дружками Шкотом, Мормышкой и Жиртрестом заперлись в люксе на верхней палубе и стали нажираться спиртным до скотского состояния.

Столиким им служила скрючившаяся голая женщина. Ее никто не хотел пользовать по прямому назначению, следует признать, что они только этим и занимались, пока Заремба не пустил их в дело.